Уродливая Любовь
Шрифт:
Я боюсь.
Коснувшись ее плеч, я подвел ее под струи воды. Я не притягиваю ее ближе к себе, хоть я отчаянно в этом нуждаюсь. Я соблюдаю между нами дистанцию.
Я должен.
И только наши рты соединены. Я нежно, едва касаясь губами, целую ее, но этот поцелуй причиняет боль.
Боль сильнее, чем наши прежние поцелуи. Поцелуи, где наши рты соперничали друг с другом, зубы сталкивались. Неистовые поцелуи, в которых мы небрежно боролись. Поцелуи, заканчивающиеся тем, что я закусываю
Ни один из этих поцелуев не причинил столько боли, как этот. Я не могу сказать, почему он такой болезненный. Я должен ее отпустить. Я попросил ее дать мне минутку, и она кивнула, прижавшись щекой к моей груди. Наклонившись к стене, я притянул ее к себе, плотно закрыв глаза.
Слова пытаются сломать барьер, которым я их окружил. Каждый раз, когда я рядом с ней, они хотят выйти на волю, но я усердно работаю, воздвигая вокруг них стену. Она не должна их услышать. Мне не нужно их говорить.
Но они стучат по стенам. Они всегда близки к выходу на волю, особенно после таких поцелуев. Мне нужно несколько минут, и она дала мне одну. Сейчас слова нуждаются в освобождении сильнее, чем когда–либо прежде. Они нуждаются в воздухе. Они требуют, чтобы их услышали. Если они и дальше будут стучать, я могу разрушить все стены.
Как только мои губы касаются ее, слова преодолевают стены, прорываясь сквозь трещины, прокладывая дорогу вверх по моей груди. Глядя ей в глаза, я держу ее лицо в своих ладонях, позволяя им разрушить все барьеры, которые стоят между нами и неизбежным горем.
Слова вырываются на волю.
– Я ничего не вижу, – я знаю, она не понимает, о чем я говорю. Я не хочу вдаваться в подробности, но слова слетают с языка. Они одержали верх. – Ты переедешь в Мичиган, а я останусь в Сан–Франциско.
После этого я ничего не вижу. Я привык видеть в будущем все, что ни пожелаю, но теперь я ничего не вижу, – я целую слезу, сбегающую по ее щеке. – Единственное, что я хочу видеть – это тебя и если я в скором времени лишусь этого… ничего другого даже не стоит этого. Рейчел, ты делай все лучше, – я целую ее в губы. Теперь, когда слова вырвались на волю, мне совсем не больно. – Я люблю тебя, – говорю я, полностью освобождаясь.
Я целую ее, не давая ей ответить. Мне не нужно слышать слов, к которым она еще не готова. Я не хочу услышать от нее, что мои чувства неправильны.
Ее руки скользят по моей спине, притягивая меня ближе к себе. Ее ноги оборачиваются вокруг моих, как будто она пытается устроиться внутри меня. У нее уже это есть. Это безумие снова повторяется: наши зубы сталкиваются, прикусывая губы; торопясь, бросаясь, задыхаясь, касаясь. Застонав, она попыталась отстраниться от меня, но мои руки в ее волосах удерживают ее, я с отчаянием накрыл ее рот, надеясь, что она никогда не остановится для передышки. Она заставила меня освободить ее.
Задыхаясь, я прислонился лбом к ее лбу, пытаясь совладать с эмоциями, которые выплескиваются
– Майлз, – затаив дыхание, сказала она. – Майлз, я люблю тебя. Мне страшно, я не хочу конца.
– Рейчел, ты любишь меня, – я отступил назад, смотря ей в глаза. Она плачет. Я не хочу, чтобы она была напугана. – Все будет хорошо.Как только мы окончим университет, я все им расскажу. Все должно быть хорошо. После того, как мы покинем дом, все изменится. Все будет хорошо. Они поймут нас, они должны нас понять. У нас есть это.
Она возбужденно кивает головой.
– У нас есть это, – повторила она, соглашаясь со мной.
Я прислонился лбом к ее.
– Рейчел, у нас есть это. Я не могу сейчас тебя бросить. Ни за что.
Взяв мое лицо в ладони, она целует меня.
Рейчел, ты влюбилась в меня.
Ее поцелуй снимает тяжесть на моей груди, я чувствую себя бесконечно счастливым. Я чувствую, что она тоже счастлива.
Когда она спиной коснулась стены, я повернул ее. Подняв ее руки над головой и переплетя наши пальцы вместе, я прижал ее руки к плитке. Мы смотрим в глаза друг другу… и мы полностью разрушили второе правило.
Глава 13
Тейт
– Спасибо, что заставил меня поехать вместе с вами, – сказал Майлз Корбину. – Несмотря на травму руки и новости о том, что ты считал меня геем, я хорошо провел время.
Смеясь, Корбин повернулся к нам, чтобы разблокировать дверь.
– Я не виноват в том, что считал тебя геем. Ты никогда не говоришь о девушках и, по–видимому, последние шесть лет в твоем графике не было места для секса.
Дойдя до двери, Корбин зашел внутрь и направился в сторону своей спальни. Я стою в дверях напротив Майлза.
Он пристально смотрит на меня. Вторгаясь в меня.
– Сейчас этот вопрос на повестке дня, – улыбаясь, сказал он.
Я на повестке дня. Я не хочу быть повесткой дня. Я хочу быть планом. Целью. Я хочу быть целью его будущего
Но это нарушает второе правило.
Открыв дверь в свою квартиру, Майлз прислонился к ней спиной. Он кивнул в сторону своей спальни.
– После того как он заснет? – прошептал он.
Отлично, Майлз. Ты можешь не просить. Я буду твоей повесткой.
Прежде чем закрыть дверь я кивнула.
Напевая, я приняла душ, побрилась, почистила зубы, немного накрасилась, стараясь быть как можно естественней; уложила волосы, придавая им вид, будто не укладывала их вовсе. Я оделась в прежнюю одежду, чтобы Майлз не заметил, что я стараюсь для него. Но на самом деле, я сменила трусы и бюстгальтер на красивый комплект нижнего белья. Я не капризничаю, просто сегодня Майлз увидит мое нижнее белье.