Урок для леди
Шрифт:
Но с Сент‑Мором все обстояло не так просто, как ей бы хотелось. Сама идея власти предполагала новые измерения, когда ее высказывал человек, владеющий этим роскошным домом, купивший ей всю одежду, вошедший в здание городской тюрьмы и за четверть часа сумевший освободить Ханну, даже не повысив голоса. Вот и теперь он выглядел совершенно невозмутимым и уверенным в себе, в то время как ее кожа вспыхивала жарким огнем там, где к ней прикасались его пальцы. Он чародействовал всего одним пальцем, медленно поглаживая середину ее ладони.
Такая власть
Эта мысль пронзила Нелл насквозь. Взглянув ему в глаза, она твердо сказала:
— Я не слабачка. И если вы думаете, что меня легко подчинить, то сильно ошибаетесь.
— Эти мозоли на твоих руках рассказывают свою собственную историю, — тихо ответил он. — Ты продавала свой труд и время. Только представь, как это хорошо — жить так, как тебе захочется, никому не подчиняясь и не давая отчета. Я могу тебе это дать.
Такое предложение вряд ли мог сделать ей кто‑либо другой. К тому же она не сомневалась, что он выполнит свое обещание.
Он поднес ее руку к губам и поцеловал ее пальцы. Это прикосновение эхом отдалось во всем ее теле, и волна приятного тепла накрыла ее с головой.
— Ты сможешь игнорировать мнение света, — продолжал говорить Сент‑Мор, — или же навязывать этому свету свое мнение. — Он поднес ее руку к лицу и прижал ладонь к своей щеке. — Это сильнее, чем наркотик…
Как странно, он заставил ее коснуться его щеки. Зачем? Нелл смотрела на свою руку и понимала, что так женщина может прикоснуться к своему возлюбленному, чтобы выразить нежную и искреннюю привязанность к нему.
Эта мысль вызвала в ней панику. Он соблазнял ее не только телом, но и ложными надеждами. «Посмотри, — говорил его жест, — ты прикасаешься ко мне так, словно мы можем любить друг друга». Какой жестокий обман! Какой коварный замысел! Она хорошо знала себя и мужчин его типа. Встреча между ней и таким мужчиной могла состояться лишь в темном закоулке и за определенную плату.
Она выдернула свою руку.
— А вы знаете, что я воровка?
Очевидно, он на какое‑то время оглох, потому что смотрел на нее с прежней улыбкой.
— Скорее догадывался, особенно когда увидел свой шелковый носовой платок в руках твоей подруги.
— Да что там платок! Я бы украла гораздо больше, если бы только смогла. Я бы своровала кольца с вашей руки.
— Но теперь‑то тебе не придется этого делать. Тебя пугает кража?
— Нет, — прошептала Нелл. Кража ее не пугала. Она хорошо знала, чем рискует, воруя. Пугал ее он. Те чувства, которые он в ней вызывал… и мечты, которыми ее манил…
— Если тебя что‑то пугает, — сказал Сент‑Мор, — значит, именно с этого и нужно начинать.
Он был прав. Если убегать от страхов, они станут преследовать тебя с удвоенной
Усилием воли она заставила себя снова посмотреть на портрет покойного графа Рашдена с Пэтон‑Парком на заднем плане.
От страха бегут трусы, от правды — полные идиоты.
Она сделала глубокий вдох, чувствуя, как у нее кружится голова, словно она балансирует на краю водопада.
— Скажите мне честно, вы действительно верите, что я и есть та самая похищенная Корнелия?
— Да, — без заминки ответил он. — Да вы и сами в этом уверены, миледи.
В тот вечер, прежде чем Полли принесла в ее покои поднос с обедом, Нелл отослала Сильвию в библиотеку за книгой, которой там никогда не было, и заперлась в своей спальне.
Солнце уже почти село, и комната была погружена в голубоватые сумерки, что очень подходило к ее настроению. Нелл зажгла одну свечу и опустилась на колени рядом с кроватью.
Нет, она не собиралась молиться, просто эта поза напомнила ей о сотнях воскресных дней, проведенных в многочасовых молитвах под строгим присмотром матери. Чуть помедлив, она поставила подсвечник на ковер и сложила дрожащие руки перед собой. Ароматный запах свечи, сумерки… Склонив голову, Нелл стала молиться.
«Прости меня, мама, — думала она. — Я ничего не понимаю, но все равно люблю тебя. Господи, прости мою мать. Она меня любила».
Потом, тяжело вздохнув, она достала из‑под матраса наворованное добро и разложила его на ковре рядом со свечой. Тут были серебряные подсвечники, кружевные салфетки, книга с иллюстрациями моды эпохи Регентства, серебряная ложка, синяя эмалевая вазочка, такая маленькая, что умещалась в ладони. В скупке за нее дали бы столько денег, что их хватило бы на еду в течение пяти месяцев.
Нелл поднялась и поставила вазочку на каминную полку, откуда недавно ее взяла. Книга с иллюстрациями отправилась на маленький чайный столик в ее будуаре. Полли увидит ее там и отнесет в библиотеку. Туда же Нелл положила маленькую серебряную ложку, за которую тоже можно было выручить немало денег. Кружевные салфетки стоимостью в шестинедельные завтраки из горячих сдобных булочек и хорошего чая были аккуратно расстелены на туалетном столике в спальне. Тяжелые подсвечники она выставила за дверь в коридор. Там кто‑нибудь из слуг обязательно наткнется на них и уберет на место.
Внутри у Нелл все трепетало. Она вспомнила блеск медных монеток, падающих с моста в воду, сладкий цветочный аромат от женщины, которая прижимала ее к себе…
Когда маленькая Нелл рассказывала об этих видениях матери, та сильно расстраивалась, называя их дьявольским наваждением, и со временем Нелл научилась не говорить о них никогда. Она перестала просить мать спеть ей колыбельную, постаралась забыть о любимой рыжей кукле с синими глазами, почти забыла огромную лестницу, по перилам которой однажды съехала на животе. Позже она тоже стала считать свои детские воспоминания снами, грезами, видениями.