Уроки для двоих
Шрифт:
— Посмотри на это с другой стороны, — сказала бабушка тоном Иммануила Канта. Да, «посмотри на это с другой стороны» — её любимая фразочка. — До того, чтобы использовать в качестве парашюта твои лифчики, Фред и Джордж не додумалась. Вот Марат был бы счастлив.
На следующий день я купила замок для ящика со своим бельём. Впрочем, у меня нет сомнений — если близнецам действительно оттуда что-нибудь понадобится, они этот замок вскроют без особых усилий. Бандиты.
Не успела я выйти из лифта на нашем этаже,
— Рем, нельзя!
Опустила голову и улыбнулась, увидев радостно скалящуюся морду соседского ретривера. Так вот, кто на меня налетел!
— Мама! Мама, ты уже? — загалдели близнецы. Они вместе с Львом Игоревичем шли по лестнице в обнимку со скутерами, и мордочки у них были довольными донельзя. Интересно, это они просто рады меня видеть или успели где-то нашкодить? Скорее, второе.
Я с подозрением оглядела лица, руки, коленки. Синяков и ссадин нет. Прекрасно, хотя бы это радует.
— Да, я уже. — Я покосилась на Шляпника. — Добрый день. А почему вы пешком на десятый этаж топаете? Лифт же работает, я на нём прекрасно доехала.
— Лев Игоревич предложил! — воскликнул Фред.
— Сказал, что Рему отличная зарядка! — добавил Джордж. Я вновь опустила голову, рассматривая пса со свисающим сбоку языком и подумала, что после трёхчасовой (а именно столько сосед гулял с близнецами по моим расчётам) прогулки по парку бедняге уже не нужно ничего кроме еды, воды и подстилки.
— Тогда я отдаю вас маме и прощаюсь с вами, ребята, — сказал Лев Игоревич, с улыбкой приподнимая шляпу. — Хорошего вечера, Алёна Леонидовна.
Мне стало так неловко — хоть разворачивайся и шагай обратно в лифт. Я ведь понимала, что после того, как Шляпник столько времени гулял с моими детьми, я просто обязана пригласить его хотя бы на чай. Или даже на обед. В общем, надо как-то поблагодарить, но делать этого совершенно не хотелось. Опять мама заведёт старую песню о главном, и на сей раз её жестокий романс подхватят близнецы. Нет уж, благодарю покорно.
— Ма-а-ам! — укоризненно протянули Фред и Джордж, и я цыкнула на них:
— Так, марш домой! Переодеваться и мыть руки. — И обратилась к соседу, который уже собирался разворачиваться, чтобы идти к себе на этаж ниже: — Лев Игоревич, постойте, пожалуйста.
Я была готова к тому, что отпрысков придётся впихивать в квартиру силой, но близнецы проявили поразительную покладистость, смывшись с глаз долой настолько стремительно, что я едва не застонала — ну точно ведь что-то задумали!
— Я хотела сказать вам спасибо, — пробормотала я, ощущая себя в полнейшем раздрае. — За то, что вы погуляли с Фредом и Джорджем.
— Не за что, — ответил он вежливо и невозмутимо, глядя на меня спокойными голубыми глазами. Интересно, он вообще умеет злиться и орать? Пожил бы месяц с моими бандитами — точно научился бы.
— Честно
— Да ладно, — он усмехнулся. — Отличные мальчишки. Да, сорванцы, но это пройдёт. Учатся они у вас хорошо, знают для своего возраста очень много и…
Что «и», я так и не узнала. Потому что за окном пролётом ниже вдруг затрещало, загрохотало, а затем раздалась очередная душераздирающая и ушисворачивающая музыка. Но теперь она, на мой вкус, была ещё хуже.
«Ты сегодня крайне озабочена, а я, а я пойду на поводу, пойду и возьму, и будет поздно говорить «Я не хочу». И если бы ты была бы полицай — я бы тебя ай-я-яй!»
— Вот же гоблины, — поморщился Лев Игоревич, косясь на окно. — Перешли на другую сторону дома и решили, что можно попробовать ещё раз.
— Рецидивисты, — кивнула я, пытаясь не покраснеть от жуткой песенки, что грохотала за окном. «И твои губы знают, как, как сделать так, как ты делаешь так?.. Мой обнажённый кайф!» Почему-то слушать такое при Шляпнике было очень волнительно. Я даже невольно посмотрела на его губы — чтобы секундой позже отвести взгляд, почувствовав жар в области сердца.
Наверное, у меня просто давно не было мужчины. Слишком давно. Десять лет. Я уже почти забыла, что это такое, и вспоминать совсем не желала.
— Пойду, разберусь, — продолжал между тем сосед. — Приятного вам вечера, Алёна. — И побежал вниз по лестнице в сопровождении радостно машущего ушами и хвостом Рема.
Только когда их шаги почти стихли, я отмерла и, потерев ладонями вспыхнувшие щёки, направилась в квартиру.
Долгая прогулка на скутерах, да ещё и с собакой оказалась полезна, причём не только Фреду с Джорджем, но и нам с мамой. Близнецы в результате начали клевать носом уже около восьми вечера, зевая и безуспешно борясь со сном, и в конце концов сдались и отправились в кровати.
— Вот было бы здорово, если бы Лев гулял с ними почаще, — протянула мама, лукаво глядя на меня. — Ты присмотрись, Алён, присмотрись…
— Ты это каждый день будешь повторять?
— Почему бы и нет. Вода камень точит.
Камень. Ну да, со дня смерти Антона я именно в камень и превратилась. Застыла соляным столпом — не женщина, а оболочка, функция, робот. Я привыкла к этому, меня всё устраивало, а вот маму почему-то нет. Она начала сватать меня семь лет назад, когда близнецам исполнилось по три года — видимо, решила, что я достаточно была вдовой. Первое время её попытки выдать меня замуж были весьма агрессивными, но теперь поутихли. И не удивительно — Фред и Джордж не давали нам сосредоточиться на чём-либо другом, кроме их шкодных персон.