Уроки куртизанки
Шрифт:
– Нет, Виктория щепетильно ведет записи расходов и доходов, которые мой адвокат проверяет каждый месяц. Если бы что-то не сходилось, это сразу всплыло бы на поверхность.
Шоу нахмурился:
– Что опять-таки указывает на ее уравновешенность и надежность.
– Да, – кивнул Джастин.
– Она не дала тебе ни одной подсказки? – спросил Калеб. – Даже после вашего…
Джастин поджал губы. После того как он обошелся с ней, ему не приходится рассчитывать на ее доверие. Нет, похоже, она даже ожидала, что он поведет себя именно так. При сложившихся обстоятельствах она не станет ему доверять. Если
– Нет.
Шоу наклонился вперед:
– Значит, это первая женщина, которая не дала тебе того, чего ты хотел, когда ты этого хотел.
Калеб засмеялся.
Джастин сердито взглянул на Шоу:
– Нет, она определенно дала мне то, чего я хотел.
Шоу приподнял бровь. Джастин отвернулся. Ему хватило ума не продолжать спор. Он отлично понял, что имел в виду его друг. Речь шла не о теле Виктории. Он подозревал, что, если бы сейчас вернулся к ней и надавил, она бы снова ему уступила. Но какая-то часть ее навсегда останется для него загадкой.
И хотя от всех прежних любовниц Джастин хотел не более чем мимолетной страсти, он с удивлением обнаружил, что ему интересно, что же такое скрывает от него Виктория. И не только то, что касается ее истинных целей в Лондоне.
Глава 7
Урок седьмой
Поцелуй не значит ничего, но он может изменить все
В детстве Виктория грезила о светских вечерах и блистательных балах. Она отчетливо помнила, как по вечерам лежала на кровати матери и наблюдала за тем, как горничные помогают ей подготовиться к вечернему выходу. Мама рассказывала ей тысячи историй о том, как будет проходить бал и кто приглашен. А потом в комнату входил отец и учил ее танцевать.
Это были самые счастливые вечера в ее жизни. Потом смерть отняла у нее мать, а алкоголь и безумие – отца. Но теперь она выросла. За последние несколько недель она посетила столько балов и вечеров, что страстно желала никогда больше не видеть танцевальной площадки, не слышать первых нот разнузданного вальса и не чувствовать на груди похотливых мужских взглядов.
Если бы она могла сбежать – сбежала бы не задумываясь. Но она не могла. Из-за Хлои. И вот еще одно собрание распутников и распутниц. Ей уже пришлось пройти сквозь строй мужчин, и теперь она наслаждалась кратким мигом одиночества, углубляясь дальше и дальше в заполненный людьми зал.
Она и не рассчитывала, что благословенная минутка продлится долго. Скоро кто-нибудь ее заметит, и ей снова придется играть роль Рии.
Или, хуже того, ее настигнет Джастин. Наверняка он сегодня тоже приглашен и ищет ее. Может быть, в это самое время он наблюдает за ней издалека, караулит момент, чтобы наброситься на нее с требованиями и угрозами.
Джастин ни перед чем не остановится, чтобы раскрыть все ее тайны. Он не успокоится, пока правда не предстанет перед ним такой же голой, какой была она – в спальне, когда он ее раздел. Это воспоминание заставило ее задрожать. Ясно, что больше такой ошибки она не повторит. Если дело касается ее мужа, то отдаться значит гораздо больше, чем просто отдать свое тело.
А ее цель не оставляет ей свободы допускать такие ошибки. Чем дольше ей не удавалось ничего узнать о местонахождении Хлои, тем страшнее ей становилось. Кто-то
Озабоченные мысли Виктории прервал женский возглас:
– Рия!
Она обернулась и увидела одну из безымянных любовниц, приглашенных на вечер мужчин. Вырез ее платья опускался так низко, что открывал темные окружности сосков. Виктория приложила все усилия, чтобы не выдать шока, и улыбнулась.
– Добрый вечер, – сказала она.
Она надеялась, что молодая женщина даже не ожидает, что Виктория вспомнит ее имя.
– Готовы ли вы познакомиться с одним джентльменом? – спросила женщина с лукавой улыбкой.
Виктория медленно кивнула. Эта часть игры нравилась ей меньше всего. Ее цель не позволяла ей упускать ни одной возможности познакомиться с джентльменом, ищущим ее благосклонности, потому что каждый из них мог оказаться тем, в чьих руках находится ключ к исчезновению Хлои. Она не знала имени последнего человека, который преследовал ее лучшую подругу, и у нее имелись лишь намеки на его внешность. Пугающий и одержимый страстью.
До тех пор, пока она не узнает правду, под подозрение попадает каждый.
– Конечно, очень хочу! – Она закачала головой, надеясь вложить в этот жест столько же бездумного энтузиазма, сколько было у ее собеседницы.
– Отлично! – Девушка едва не захлопала в ладоши. – Вам невероятно повезло, что он захотел с вами познакомиться, у него нет титула, но он сделал состояние на судоходстве, и его имя уже звучит.
Виктория с трудом удержала на лице улыбку. Для нее деньги и власть не имели никакого значения, но она прекрасно знала, что большинство куртизанок заботит не характер мужчины, а его кошелек.
– И кто же этот человек?
Вместо ответа молодая женщина жестом подозвала кого-то.
Через толпу к ним продвигался очень высокий широкоплечий джентльмен. Виктория, разглядев его, глубоко вдохнула. Зрелище потрясло ее.
Он был старше Джастина лет на пятнадцать, и на висках его уже пробивалась седина. Но он не выглядел ни болезненным, ни старым – в отличие от многих мужчин, жаждавших делить с ней ложе. Возраст делал его еще только более импозантным.
Виктория не назвала бы его красивым: слишком резкими казались его черты по отдельности, чтобы сливаться в гармоничное целое. Но он производил сильнейшее впечатление, и Виктория поймала себя на том, что ей трудно отвести взгляд от его серо-стальных глаз.
– Мистер Дариус Эвенвайс, разрешите представить вам Рию. – Молодая женщина вежливо кивнула джентльмену.
– Спасибо, Табита, – ответил Эвенвайс, не сводя с Виктории напряженного взгляда, и склонился над ее рукой. – Я благодарен тебе за содействие в этом деле.
Даже эта пустоголовая девчонка поняла: в ее услугах больше не нуждаются. Сделав книксен, она умчалась на поиски собственного покровителя и оставила Викторию наедине с Эвенвайсом. Что удивительно, она так себя и ощущала – наедине с ним, несмотря на то, что они стояли посреди переполненного бального зала. Что-то в нем приковывало внимание, требовало полной сосредоточенности – и не важно, что творилось вокруг.