Уроки любви и жестокости
Шрифт:
Китайцы?!
Генрих сидит в оцепенении, не в силах ничего не сказать, не в силах двинуться с места. Падает трость из его руки. Елизавета бросает яблоко, подбегает к Генриху и подхватывает табакерку, чуть не упавшую из другой руки короля.
ЕЛИЗАВЕТА
Вы только что чуть не выкинули в вулкан мешок алмазов, мой король. Надо быть осторожнее.
Она прячет табакерку в буфете. Генрих, наконец, приходит в себя.
ГЕНРИХ
Китайцы?!
ЕЛИЗАВЕТА
Да,
ГЕНРИХ
Это слишком, дочь! Не я безумец — ты!
Он комкает ордонанс и бросает на пол. Елизавета вздыхает.
ЕЛИЗАВЕТА
Опять…
Она идет и поднимает комок бумаги, разворачивает его.
ЕЛИЗАВЕТА (ПРОД.)
Прости, отец, но я прочту, и будешь удивлен моею твердостью и умом.
ГЕНРИХ
Ты уже достаточно меня удивила.
ЕЛИЗАВЕТА
Но все же, ордонанс короткий, и не утомит тебя. Я читаю. Вот: "Сей Генри Говард, граф Суррей, сын Томаса Говарда, герцога Норфолкского и Элизабет, урожденной Стаффорд; муж Фрэнсис, урожденной де Вер, будучи изменником, убийцей и публичным врагом, присуждается к смертной казни через отсечение головы от туловища. А вместе с ним та же казнь присуждается всем вышеупомянутым особам, как пособникам преступных действий сего господина. Дети их лишаются права наследования как титулов, так и имущества всего. Подпись и печать". Все.
Пауза. Король молчит и не шевелится.
ЕЛИЗАВЕТА (ПРОД.)
Ну? Что скажешь, мой король?
ГЕНРИХ
И все это по вертикали? Как у китайцев?
ЕЛИЗАВЕТА
Да.
ГЕНРИХ
Насчет отца его согласен. Но жены их невинны. И причем здесь дети?! Или ты знаешь больше, чем известно мне?
ЕЛИЗАВЕТА
Нет, они невинны, да. Но как заведено китайцами — и такое было у нас когда-то — этим мы прервем их подлый род.
ГЕНРИХ
Подай мне трость.
Елизавета поднимает трость с пола и сует ее в руку Генриха. Он подбородком опирается о набалдашник трости.
ГЕНРИХ (ПРОД.)
Не знаю, что сказать. То ли твои китайцы — варвары, то ли мудры… Перепиши все это как надобно, по горизонтали — но только не приплетай опять кого-нибудь, сарацинов или иудеев — пиши слева направо и сверху вниз, шутница. А после дай мне на печать. Казнь Генри устроим завтра. Остальных потом.
Елизавета кланяется.
ЕЛИЗАВЕТА
Все будет сделано, отец. И прошу твоего изволения выйти на минутку.
ГЕНРИХ
Иди.
Елизавета выходит через дверь в стене, которая разделяет
ГЕНРИХ (ПРОД.)
Тому, кто сядет следующим сюда, не позавидуешь… Тебе, мой милый мальчик, мой Эдуард, оставляю я страну на грани распри, и потому поймешь, я знаю, почему приходится мне спешно казнить всех тех, кто может помешать тебе. И будь достоин тех великих зад…, зад…, замечательных, за…, заслуживающих всяческого поклонения, за…, за…, завидных и прозорливых мужей, что восседали здесь…
Он, устав, опускается на постамент у трона.
ГЕНРИХ (ПРОД.)
Да что я несу! Все эти короли, все эти задницы, что грели этот трон, включая твоего отца — будь выше их! Никто из нас не видел дальше носа своего — чванливы, зависти полны, с рожденья в подозрениях и страхах за свои душонки, в которых кроме грязи и порока нет ничего!
Из темноты звучит голос Елизаветы:
ЕЛИЗАВЕТА
А можно ли иначе?
Генрих резко поднимает голову.
ГЕНРИХ
Лиза?! Ты шпионишь?!
Из темноты выходит Елизавета, теперь она в мужской одежде, в руке у нее склянка с лекарством.
ЕЛИЗАВЕТА
Услышала случайно твои слова. Вот доктор передал для облегченья мук твоих.
ГЕНРИХ
Что за маскарад?! Точно — шут…
Он берет лекарство, пьет, с сомнением рассматривая мужское одеяние Елизаветы. Елизавета кружит вокруг него.
ЕЛИЗАВЕТА
"В которых кроме грязи и порока нет ничего"?! А можно ли иначе править?!
ГЕНРИХ
(морщится)
И доктора казнить бы надо, за горькость его лечебных средств!
ЕЛИЗАВЕТА
Возможно, наполнил склянку он другим — когда я встретила его, наш доктор вышел из уборной, завязывая одной рукой штаны, другой держа лекарство для тебя.
Генрих начинает кашлять и отплевываться.
ГЕНРИХ
Все шутишь, дочь. И все ближе конец терпенью моему, а, значит, ближе твой конец, когда шутить не прекратишь…
ЕЛИЗАВЕТА
Всю жизнь мне так грозишь, но я пока жива.
ГЕНРИХ
Жива, поскольку понимаю, что это от моих уроков научилась ты жестоко насмехаться над людьми, тогда себе я тоже должен казнь присудить.