Уроки правильной ориентации
Шрифт:
— М-м-м, — тянет Ника, продолжая давиться смешками.
— Так, походу начинается! — шипит Роня, нетерпеливо подпрыгивая. Они такая тонкая и гибкая, что скачет, как мячик.
— Привет все-е-е-м! — Тёма где-то раздобыл микрофон, и выглядит почти забавно. Мы любим этого оболтуса, но порой его шутки по злобности не лезут ни в какие рамки. Зато он главный организатор самых отрывных и отвязных вечеринок.
— Мы собрались тут, — продолжает декламировать он, — чтобы поздравить нашего дорогого Анто-о-о-шку! — толпа этот вопль бизона подхватывает дружным
Антон — лучший друг Тёмы, и оба они наши одногруппники. Парни практически никогда не оставляют друг друга в покое и всякий раз стараются устроить что — то грандиознопозорное в честь дня рождения.
Но в этот раз, кажется, всё и правда выйдет за рамки.
Двадцатилетие — это юбилей.
Юбилей — это серьёзно.
Кончита Вурст в розовом пеньюаре
— Тоха, Бро, согласись, мы видали всякое… — обняв за плечи Антона, давит широкую улыбку Тёма и толпа ему согласно гулит, ещё и смешками похабными поддакивая. — Но сейчас самое время признать, что мы — лучшее, что с нами случилось, да? — многозначительно играет бровями, глядя нарочито влюблённо на приятеля.
— Фу-у-у! По-гейски! — тотчас вопит кто-то из толпы.
— Заткнись и не осуждай чужой выбор, нетолерантный придурок! — тут же парирует Тёма, перестав быть милым парнем иной ориентации. Если о ком-то он и станет шутить на подобные темы, так это точно будет Антон. Неприкосновенность. Так они это называют.
Ника негодующе закатывает глаза и сверлит Артёма взглядом, в котором чётко читается недовольство. Она с недавних пор стала обижаться на гейские шуточки и ударилась в защитники ЛГБТ.
— Задолбал, — шипит, в защитном жесте, сложив на груди руки.
— Забей, — толкаю её плечом, и выразительно киваю на сцену, — они оба “никакие”. Ты ничего не докажешь!
Ника и Тёма встречаются с первого курса и в общем-то это единственная причина, по которой мы с Роней тут. Тусовки в доме Антона — не входят в наш виш-лист на неделю. Всё-таки отрываются тут преимущественно парни, а девочки, как селёдки скользят из кухни в гостиную и морщат носы от пива, мечтая о вине.
— Дружище. Сегодня тебе двадцать. — масленно тянет слова и сладко улыбается Артём, по-прежнему обнимая весьма подвыпившего друга.
— Ура-а-а-а! — толпа с чего-то решает, что нужно за это выпить и прерывает речь зычным воплем.
Музыку под шумок делают погромче, и я тону в шуме и телах, как в самом отвратительном на свете море, без шанса на спасение.
Комната в тридцать квадратов, переполнена до отказа и даже не видно мебели, потому что на ней сидят, стоят, лежат. Просто душное помещение из которого хочется или смыться, или скорее упиться и забыться.
— Заткнитесь! — ревёт в микрофон Тёма, тоже потеряв терпение. — Итак! — продолжаей уже спокойнее, размеренно, как только толпа затихает, — тебе двадцать, чувак! И я решил исполнить твою мечту-у-у-у-у-у!
— Только не гейские шуточки. Только не гейские шуточки! — как
и пристально смотрит на друзей.
— Мечтай, — хмыкаю я.
Парни стоят на возвышении, вроде сцены или подиума, на котором раньше совершенно точно был чайный столик и уютные креселки.
Да, мама Антона тут, наверняка, читает Остин по утрам за чашечкой кофе… А теперь сын превращает помещение в цитадель разврата.
— Встречайте! — восторг из Артёма бьёт ключом. Он на таком позитиве, словно подарок-мечты ему уготован.
Все смотрят туда, куда указывает Тёма — глаза парней… округляются, девочки возмущённо пищат:
— Не-е-ет.
Я, Ника, Роня переглядываемся в полном восторге, улыбки расползаются по нашим ошарашенным лицам.
Я никогда не видела стриптиз, подруги — тоже. И вот ОНО! Случилось!
Уж не знаю, как другие, а нам это очень даже нравится!
Вот это уже точно было в нашем виш-листе, потому что до жути интересно. Жаль, что далековато, хотя до появления “стрипухи”, зал казался тесным и узким для такого собрания толпы.
— Да-а-а-а-а! — подвывает Антон. Дружба дружбой, но он, как и Ника, явно боится, что сейчас будет что-то непристойное и связанное с нетрадиционной ориентацией.
Мы жадно следим за тем как вначале на верхней ступеньке лестницы появляются туфли на высоченной шпильке. Медленно, в такт музыки. “стрипуха” спускается со второго этажа. Из-за длинного халата полностью ног не видно, но парни свистят и орут в нетерпении.
Мы с подругами, затаив дыхание, тоже ждём шоу.
Розовый пеньюар… белоснежные кудрявые волосы больше похожие на парик. Толком лица не успеваю рассмотреть, красотка разворачивается к толпе спиной, остановившись на очередной ступеньке. Мы все, как зачарованные, смотрим на неё снизу-вверх, готовые в любой момент начать аплодировать, но вместо этого… начинаем в недоумении переглядываться.
Первую музыку сменяет. да, старая добрая “Sweet Dreams”. Это конечно стрип-классика, но что-то сомнения терзают, что кто-то под это ещё танцует.
— Ох, не нравится мне всё это, — зло вздыхает Ника.
— Да ладно тебе, — Роня мотает головой и косится на меня.
Я, как самый спокойный человек в компании, сдержанно киваю:
— Мне тоже не нравится. Что-то слишком плечи у дамы широки. Руки мускулисты и бёдра узки…
— Ну так она может эта. пилонщица, — шепчет с сомнением Роня. — Бодибилдерша?
— а это уж совсем нелепо.
Мы глухо посмеиваемся. Сомнения колеблются, когда “стрипуха” резко поднимает руки, изящно выгибая кисти. Если это и переодетый мужик, то скорее пионист или вроде того, потому что жест супер-красивый, пластичный, отточенный. “Стрипуха” его выполняет так легко и просто, что мы с девчонками тут же пытаемся повторить и покатываемся со смеху. Дама виляет бедром вправо, влево.
Парни под лестницей беснуются: сходят с ума в дружном, коллективном истерическом припадке. Ровно до того момента. когда стрипуха поворачивается к нам лицом.