Уроки разбитых сердец

Келли Кэти

— Бет. — В дверях кухни появился Маркус и застыл в нерешительности. Видимо, он собрался ждать, пока уляжется скандал.

— Извини, Маркус, но я должна высказаться! — взревела Бет. — На этот раз вы слишком далеко зашли. Хватит меня от всего ограждать, мама. Я давно не ребенок.

— Прости. — Аннелизе показалось, что земля ускользает у нее из-под ног. Бет не понимала, что она задыхается от боли и отчаяния. Дочь привыкла видеть ее собранной, сдержанной и спокойной, значит, такой она и должна оставаться в ее глазах.

Как

ни странно, в этой пьесе ей, матери, была отведена роль злодейки. Но ведь не она разрушила семью, это сделал Эдвард! Хотя именно ей приходилось теперь выслушивать гневную отповедь дочери. А она так рассчитывала вымолить у Бет хотя» бы крохи сочувствия. — Прости, мне пришлось нелегко.

— Но я могла бы тебе помочь, — рявкнула Бет.

«Ты только кричишь на меня, это не помощь», — хотела крикнуть в ответ Аннелизе, но промолчала. Она никогда не повышала голос на дочь.

— Ты даже не дала мне возможности быть рядом с тобой. Ты стараешься все и всех держать под контролем, мама, это невыносимо!

— Вовсе нет, — вполне искренне возразила Аннелизе. Если она и пыталась кем-то управлять, то только собой: ее преследовал страх надвигающегося безумия.

— Нет, стараешься, — резко перебила ее Бет. — Потому ты ничего и не сказала мне. Пожалуйста, поверь, что я способна тебя выслушать и понять. Я больше не ребенок и не нуждаюсь в опеке, ясно? Лучше бы ты сказала мне все раньше, потому что тогда мне не пришлось бы выслушать ужасную новость о вашем разрыве с отцом именно в тот день, когда я собиралась сообщить тебе что-то очень важное. А теперь ты все испортила.

— Что? — взволнованно выдохнула Аннелизе.

— Я беременна, — буркнула Бет. — Уже три месяца. У нас с Маркусом будет ребенок. — Она рассмеялась, но смех вышел невеселым. — Я не говорила тебе, потому что не хотела волновать раньше времени, ждала, когда пройдет три месяца. Видишь, как здорово ты меня воспитала, мама! Ты ничего мне не рассказываешь, потому что боишься меня встревожить, и я молчу, чтобы не заставлять тебя нервничать. Чудная семейка, неудивительно, что папа ушел.

Это было похоже на выстрел. Дыхание Аннелизе перехватило, будто ее тело прошила насквозь пуля. В нее никогда никто не стрелял, но именно так она представляла себе пулевое ранение: внезапная боль и слабость, из раны хлещет кровь, пространство вокруг сужается, и ты проваливаешься в звенящую черноту. Как Бет могла сказать такое? Так дочь считает, что это Аннелизе, она одна во всем виновата. Эдвард ушел, бросил ее, неужели Бет этого не понимает? А может, отец сказал Бет, что она сама его оттолкнула? При мысли о том, что мог наговорить Эдвард, желая обелить себя в глазах дочери, Аннелизе почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Ей пришлось призвать на помощь всю свою волю, чтобы не зарыдать. Нет, взмолилась она, только не сейчас, когда Бет поделилась с ней своей изумительной новостью.

— Я так рада за вас обоих, — сказала Аннелизе. — Это потрясающе.

Я люблю тебя, дорогая, ты будешь чудесной матерью.

— Спасибо. — И словно по волшебству сердитое выражение исчезло с лица Бет. Теперь она улыбалась безмятежной, счастливой улыбкой.

Бет и в детстве была точно такой же: настроение у нее менялось молниеносно. Этим она разительно отличалась от матери. Аннелизе всегда завидовала способности дочери мгновенно забывать об огорчениях. Казалось, Бет говорит себе: «Раз это так ужасно, не буду об этом думать, лучше подумаю о чем-нибудь приятном».

— Маркус, я очень рада за вас. — Аннелизе растроганно обняла дочь, стараясь изо всех сил не упасть в обморок: ноги у нее подгибались.

Бет ждет ребенка, какая замечательная новость. Но к радостному волнению перемешивалась боль. Бет поспешила обвинить во всем мать, она сердито набросилась на нее и даже не додумала, как страдает Аннелизе. Ничего, любовь будущего внука или внучки сумеет ее исцелить.

— Спасибо, Аннелизе, — с гордостью проговорил Маркус. — Это здорово, хоть и немного страшно.

— Мне не сразу удалось забеременеть, мы ждали этого погод, совсем было отчаялись, решили обратиться к врачам, и тут-то это и случилось! Мне сделали УЗИ, снимки у меня с собой, — возбужденной скороговоркой выпалила Бет.

Будущие родители с волнением принялись рассматривать снимки. Аннелизе обняла дочь за талию и нежно погладила ее по животу. Как давно мечтала она услышать эту новость, и надо было этому случиться именно сегодня.

«Скоро и Бет узнает, что такое материнская любовь. Это и великое счастье, и горькая мука, — думала Аннелизе. — Правда, когда твой ребенок еще крошка, такое трудно себе представить».

— Мне очень жаль, дорогая, — мягко сказала она, уступая многолетней привычке заботиться прежде всего о дочери. — Жаль, что тебе пришлось узнать о нас с твоим отцом именно сегодня, но постарайся об этом забыть. Все это уже не имеет значения, важно теперь другое. — Она ласково коснулась живота Бет. — В тебе зреет новая жизнь, и я безумно рада за вас с Маркусом, давай думать только о малыше. Знаешь, может, это даже к лучшему, что мыс твоим папой расстались. — Аннелизе осталась верна себе. Она всегда старалась избегать острых углов ради Бет. Вот и теперь попыталась представить свой разрыв с Эдвардом как нечто несущественное, и, похоже, Бет это понравилось.

— Надеюсь, ты права, мама, — живо откликнулась она. — Не понимаю, что творится у папы в голове. — Бет нерешительно замолчала. — Мы можем об этом не говорить, если ты не хочешь. Прости, что накричала на тебя. Но сначала история с Лили, а потом еще и это… Мне не терпелось выложить вам новости, я хотела вас обрадовать, торжественно объявить, что у вас будет внук или внучка.

— Вот и забудь обо всем остальном, — торопливо проговорила Аннелизе, — со временем все уладится. Сейчас главное — ребенок.