Уроки развращения
Шрифт:
— Я задолжал им деньги. — Пробормотал он сквозь разбитую губу. — Я соврал тебе про азартные игры, но это та же история. Взял их деньги, чтобы встать на ноги после выхода из тюрьмы, а с процентами я просто не мог из них выбраться. Однажды я неплохо выиграл на скачках, но тебе нужны были деньги на дом, так что, — он попытался пожать плечами, но скривился, когда его движение прервали цепи. — Они узнали, что ты моя сестра. Это моя вина, я мало что храню, но у меня в бумажнике осталась твоя фотография с выпускного, потому что я идиот. Они знали, что ты встречаешься с Зевсом, поэтому следили за тобой, но я следил за ними, и им было
Ничего себе.
Мне было трудно переварить все, что он говорил, трудно поверить, что мой будущий бывший муж мог «любить» меня настолько, чтобы заплатить за мое похищение, что мой брат мог скрывать от меня такой большой секрет двойной жизни.
— Зачем тебе понадобилась работа в «Гефесте», чтобы шпионить за моими друзьями? — спросила я.
— Я говорил им «нет» раз шестьсот, но у них были большие проблемы с наркоторговлей, поэтому они отчаялись и пригрозили мне.
— В то утро, когда ты появился в моем доме. — Прошептала я.
Он жалобно застонал.
— Да. Решил, что это того не стоит, втягивать тебя, но потом в дело вмешался Кинг, и все оказалось так просто. Я решил, что возьмусь за работу, но не выдам им ничего важного, и, клянусь гребаным Христом, я этого не сделал, Кресс. Я скорее умру, чем подвергну тебя опасности. Ты это знаешь.
— Знаю ли я? — спросил я мягко. — Однажды ты убил человека ради меня, Сандер, но значит ли это, что я должна простить тебя за все остальные твои плохие поступки?
Он молчал. Умный ход, потому что он ничего не мог сказать, чтобы спасти себя от моего осуждения.
— Они не убьют тебя, — сказала я, жестом указывая на злобных байкеров с кровью Сандера на руках. — Ты — моя семья, а я — их, поэтому они тебя не убьют. Что они сделают с тобой в противном случае, я не знаю, и меня это не волнует. Из-за тебя чуть не убили меня и тех, кто мне дорог. Я не могу — не хочу — простить тебя за это. Я надеюсь, что ты возьмешь себя в руки, Сандер, правда, но я не хочу тебя больше видеть. — Я проигнорировала бульканье боли, прозвучавшее в его горле, и то, как он вздрогнул так сильно, что его тело покачнулось в воздухе. — С меня хватит людей, которые берут у меня и ничего не дают взамен. Я всегда буду благодарна тебе за то, что ты спас меня, но это прощание.
Быстро, потому что я понимала, что вот-вот разрыдаюсь, я шагнула вперед, чтобы прижаться поцелуем к его окровавленной щеке. Отвернувшись, я подошла к Зевсу и обняла его всем телом.
— Спасибо. — Прошептала я с замиранием сердца.
Сначала он напрягся, но после моих слов его тело слегка разжалось, и он протянул руку, чтобы погладить меня по спине. Он ничего не сказал, но он был крутым байкером, и ему это было не нужно.
Зевс Гарро прикрывал меня, и теперь он знал, что я прикрываю его.
Я не оглянулась, взяла Кинга за руку и вышла за дверь, с высоко поднятой головой, с кровью на губах и с моим
Эпилог
Крессида
— Грязный латте с чаем и кофе темной обжарки, пожалуйста. — Попросила я бариста в кафе «Loafe».
— Конечно, — ответила она с задорной улыбкой.
Я ответила ей улыбкой, что было несложно, потому что в эти дни я только и делала, что улыбалась. Взяв кофе темной обжарки и сдачу, я подошла к кофейной станции, чтобы добавить сливки и нездоровое количество сахара, затем взяла со стойки свой грязный чай — латте и нашла столик на улице, несмотря на холодный день в конце октября.
Это был великолепный осенний полдень в Ванкувере, серое небо было идеальным фоном для буйства оранжевой, красной и желтой листвы, цепляющейся за верхушки деревьев и устилающей землю. Воздух был хрустящим и приправленным сладким мускусом гниющих листьев, которые хрустели под ногами. Я достала свой потрепанный экземпляр «Потерянного рая» и стала читать, пока ждала.
Это было недолго.
— Кость от кости, — пробормотал Кинг, когда его холодные руки обхватили мое лицо, чтобы наклонить его назад для поцелуя.
Я приняла его рот с долгим гулом удовольствия, наслаждаясь ощущением его губ на своих, наслаждаясь тем, что никому не было дела до того, целовала я его или нет. Теперь, когда мы были свободны от цепей, сковывавших нас в Энтранс, я обнаружила, что мы слишком много общаемся, но мне было все равно. За последние шесть месяцев я очень сильно раскрыла свой внутренний мир байкера, хотя технически мы с Кингом не были частью «Падших». Мы были просто двумя гражданскими студентами в UBC, он — в известной программе Sauder Business, а я — в магистерской программе по английскому языку, работая над диссертацией о «Потерянном рае», о Сатане как нетрадиционном герое. Я ежедневно черпала вдохновение в своем собственном нетрадиционном герое, которого я притянула к себе за его длинные волосы, чтобы углубить наш поцелуй.
Когда мы оторвались друг от друга, Кинг усмехнулся мне в лицо. За то время, что мы были в кампусе, он отрастил короткую бороду, и от этого выглядел еще сексуальнее, как дровосек, случайно забредший в кампус.
Женщины следили за ним, куда бы он ни пошел, и я знала, что его часто приглашали на свидания — и потому, что он сам рассказывал мне, и потому, что некоторые женщины были достаточно смелы, чтобы спросить, даже когда я стояла рядом с ним.
Если меня не было, Кинг отказывал им, не моргнув глазом. Если я была, он позволял мне обыскивать их своим собственническим гневом, потому что мое территориальное поведение возбуждало его.
— Хороший день, детка? — спросил он, прежде чем легонько цапнуть меня зубами за подбородок.
— Уже лучше, — ответила я, бесстыдно счастливая и не боящаяся быть пошлой.
Как Мильтон когда-то писал о том, что добро происходит от зла, ужас ареста Кинга и моего похищения со временем стал мягче, а свет, который мы создали вместе, намного превзошел тьму. Мои руки все еще болели, когда было сыро, что в Ванкувере случалось часто, но шрамы уменьшились до тонких розовых порезов, которые Кинг целовал каждое утро, когда мы просыпались.