Уроки сектоведения. Часть 2.
Шрифт:
В христианстве человеческую личность надо ввести в Вечность. Человеческое тело достойно воскресения. Грех рождается неведением, но укрепляется волей, сознательно желающей зла — и потому именно через переориентацию воли содеявается человеческое преображение. И преображение это происходит не только собственными силами, но в синергии с Божественной благодатью. И конечная цель состоит не в том, чтобы переехать на более комфортный этаж этого мира. Надо как раз выйти из мира. Мир погибнет — надо успеть найти другой дом, вне него. И здесь без помощи извне не обойтись.
Человек же Библии услышал: “Аз есмь”. И это означало, что и он тоже — есть. Человек Евангелия услышал “Бог так возлюбил мир…” — и это означало, что мир драгоценен в глазах Бога, видим Богом, а значит — тоже есть. С точки зрения философской эти центральные слова Нового Завета — манифест антипантеизма. Теософы уверяют, что Христос (древний “Посвященный”) был, как и они — пантеистом. Но как же возможна тогда любовь Бога к миру? Тут уж — или Бог на Голгофе любит Сам Себя (но почему же — так, до смерти?!); или мир не есть Бог, и ради этой, внешней реальности, Сын Божий идет на смерть. Евангелие утверждает, что расстояние между Богом и миром есть, и оно столь велико, что лишь Боговоплощение
Именно откровение о Боге как о Личности помогло осознать реальность человека и реальность мира. Христианство имеет право мыслить о Боге как о Личности хотя бы для того, чтобы отстоять подлинное существование мира и человека.
Теософский пантеизм оказался не в состоянии объяснить бытие мира и человека. Откуда взялся мир - непонятно, и даже думать об этом не смей. Все есть иллюзия, а вот чья иллюзия - не скажем... Просто прими, что мирское волнение существует извечно, и события, происшедшие мириады веков назад, определяют кармы нынешних людей. Космические события происходят не потому, что мироздание чего-то желает, а просто — “так получилось”. Это все само по себе довольно логично. Магнит притягивает. Электричество “течет”. Непонятно только, зачем теософы именуют все эти физические безвольные и безликие процессы евангельским словом “любовь” (“Что есть Божественная любовь как не принцип притяжения и сродства, электрическая мощь сродства и симпатии” [114] ). По христианскому представлению, наш язык достаточно богат, чтобы различать личностную любовь и инстинктивное влечение - «любовь, лишенная ипостасного, личного начала, может быть только бессознательным, бессловесным движением – инстинктом» {311} ; «по христианскому воззрению любовь должна быть сознательной, т.е. принадлежать Ипостаси, а не без-ипостасному существу или природе. Иначе это будет уже инстинкт, неуправляемое разумом «бессловесное» движение, совершенно немыслимое в Абсолютном Духе» {312} .
114
Рерих Е. И. Письма. Т.3. 1935, М., 2001, с. 447. Рерихианец развивает мысли Елены Ивановны: “Любовь или Притяжение — сила, действующая изнутри всех форм сущего. Действие энергии Любви проявляется в Космосе на всех уровнях — как физическое притяжение в элементарных частицах и атомах, как половой инстинкт в животных, как буддхическая Мудрость в духовно просветленном человеке” (Шаров Д. А. Живая этика Н. К. и Е. И. Рерихов, с. 119). Из его слов, однако, следует, что Ненависть столь же природна и неотвратима, ибо в мире атомов есть не только притяжение, но и отталкивание, и у животных есть не только эрос, но и поедание друг друга. Так что если люди ненавидят друг друга — это все то же действие Космического магнита, который ведь не все притягивает к себе, но сродное способен и отталкивать.
311
Хоружий С. С. София-Космос-Материя: устои философской мысли отца Сергия Булгакова // Вопросы философии. 1991, № 12, с. 79.
312
Указ МП преосв. Митрополиту Литовскому и Виленскому Елевферию от 7.9.1935 // Символ 1998, № 39. с. 164.
.А вот язык пантеизма слишком беден; он все многообразие покрывает одним словом: «Ты еси То» (Брихадараньяка-упанишада, I3,9; Чхандогья-упанишада, 6,8,7), «Этот Атман есть Брахман" (Брихадараньяка-упанишада, 2,5,19)… «А человек плывет и растекается в этом океане вселенской жизни: и сам он, и все в нем и вне его есть Божество, и ничего нет вне Божества и кроме него. Однако что же это? нет даже и нас, как нет Бога. Все гаснет, тонет, опускается на дно океана, — гладь, тишина и молчание; ни свет, ни тьма, вечное ничто, нирвана бессознательного. Ища познать Бога в мире, мы потеряли себя самих, нас засосали зыбучие пески этой безликости» {313} .
313
Прот. Сергий Булгаков. Главы о Троичности // Булгаков С. Н. Труды о Троичности. М., 2001, с. 55.
Но если объяснение пожелаешь дать не «Тому», а вот этому, если пожелаешь не редуцировать всю многокрасочность и сложность бытия к скудному и бескачественному «То» - то с пантеизмом придется расстаться.
Это плохая философия - если ради "логичности" своей догмы она должна сметать и отрицать все, что встречается ей на пути: и Бога, и мир и личность человека.
Она только одним может утешать человека, точнее утешительной она может казаться одному типу людей: тем, кто устал от жизни и от самих себя. Кого-то из них буддизм утешает своим обещанием больше не жить. Кого-то теософия – оовим обещанием бездеятельно-божественного бездумного покоя. «Черный квадрат» Малевича и есть их общий идеал. Симпатизировавший теософии Малевич об этом поведал так: «Человек равен вселенной, в нем помещается все, что в ней... Все явное в природе мощью своего совершенства говорит ему, что вселенная как совершенство - Бог... Признав во вселенной совершенство - человек признал Бога и тем самым признал то в природе, что она не мыслит, мыслит только он, ибо Бог как абсолют совершенства природы не может больше мыслить. Таким признанием человек выделил себя в мыслящее существо и вывел себя из совершенства Божескаго и опять стремится через путь своих совершенных предметов воплотиться в совершенство абсолютного несмыслящего действия... Благо Религии заключается в достижении небесного царства, в которое
314
Малевич К. Бог не скинут. Искусство. Церковь, фабрика. Тезисы лекции (1922 г.). Публ.: Лисов А. Г. Трусова Е. Г. На пути к созданию "Нового завета мира" // Диалог. Карнавал. Хронотоп. 1998, №1. Витебск-Москва, с.73-74
Философия как любовь к мысли вряд ли должна стремиться к этому состоянию.
Гл. 9 ПАНТЕИЗМ И ПРОБЛЕМА СВОБОДЫ
Понял теперь я: наша свобода
только оттуда бьющий свет…
Николай Гумилев.
Исходя из пантеистического тезиса о растворенности человека в “первоединстве”, философски невозможно обосновать феномен человеческой свободы. Если я — всего лишь “проявление” мировой субстанции, я не могу быть свободен от того, чьим проявлением я являюсь. Отсюда — вполне логичный вывод: “В сущности говоря, ничего, кроме кармы, не существует. Все Бытие есть лишь нескончаемая цепь причин и следствий” {315} .
315
Письма Елены Рерих 1929-1938. Т. 1, с. 414.
Но для христианской мысли свобода человека есть исходный факт, и поэтому христианская философия строится так: есть факт свободы человека. Спрашивается: каким должно быть мироздание, чтобы допустить человеческую свободу? На первых шагах этого размышления последуем за Кантом. Свое знаменитое “нравственное доказательство бытия Бога” Кант начинает с общеизвестной посылки: ничто не происходит в мире без причины. “Если бы мы могли исследовать до конца все явления воли человека, мы не нашли бы ни одного человеческого поступка, который нельзя было бы предсказать с достоверностью и познать как необходимый на основании предшествующих ему условий” {316} . Или: “Возьми какой-нибудь произвольный поступок, например, злостную ложь, посредством которой какой-нибудь человек внес известное замешательство в общество; сначала мы исследуем ее мотивы, затем разберем, насколько она может быть вменена человеку вместе с её последствиями. Для решения первой задачи мы прослеживаем его эмпирический характер вплоть до источников, которые мы ищем в дурном воспитании, плохом обществе, отчасти даже в злобности его природы, нечувствительной ко стыду, и отчасти в легкомысленности и опрометчивости, не упуская, впрочем, из виду также и случайных побудительных причин. Во всем этом исследовании мы действуем точно так же, как и при изучении того или иного ряда причин, определяющих данное явление природы”. Принцип детерминизма (то есть причинно-следственных отношений) — это самый общий закон мироздания; ему подчиняется и человек, но в том-то и дело, что — не всегда. Бывают случаи, когда человек действует свободно, ничем автоматически не понуждаемый. Речь не идет о нашей полной независимости. Вопрос в том, всё ли определяется этими зависимостями, исчерпывается ли человек этими зависимостями — или хотя бы на одну сотую и он убегает от них. Как часто он пользуется своей свободой — это уже другой вопрос. Мы по шею стоим в зависимости от нынешнего мира — это есть. Но есть и свобода.
316
Кант И. Критика чистого разума. // Сочинения. Т. 3. М., 1964, с. 489.
Если же мы скажем, что у каждого человеческого поступка есть свои причины, то награждать за подвиги надо не людей, а эти самые “причины”, и их же надо сажать в тюрьму вместо преступников. “Но хотя мы и полагаем, что поступок определялся этими причинами, тем не менее мы упрекаем виновника, и притом не за дурную природу его, не за влияющие на него обстоятельства и даже не за прежний образ его жизни; действительно, мы допускаем, что можно совершенно не касаться того, какими свойствами обладал человек и рассматривать исследуемый поступок — как совершенно не обусловленный предыдущим состоянием, как будто бы этот человек начал им некоторый ряд совершенно самопроизвольно” {317} . Там, где нет свободы — там нет ответственности и не может быть ни права, ни нравственности. Кант говорит, что отрицать свободу человека — значит отрицать всю мораль.
317
Кант И. Критика чистого разума. // Сочинения. Т. 3. М., 1964, с. 492
А с другой стороны, если даже в действиях других людей я и могу усматривать причины, по которым они поступают в каждой ситуации именно так, то как только я присмотрюсь к себе самому, то должен будут признать, что по большому счету я-то действую свободно. Как бы ни влияли на меня окружающие обстоятельства или мое прошлое, особенности моего характера или наследственность — я знаю, что в момент выбора у меня есть секундочка, когда я могу стать выше самого себя… Есть секундочка, когда, как выражается Кант, история всей вселенной как бы начинается с меня: ни в прошлом, ни вокруг меня нет ничего, на что я смел бы сослаться в оправдание той подлости, на пороге которой я стою…
Кантовский императив задает совершенно определенную онтологию, в которой весь внешний мир рассматривается как абсолютно проницаемый для нравственного деяния, как не имеющий собственной аксиологической плотности, которая могла бы привести к неустранимым отклонениям моего поведения. У этого мира нет собственного напряжения, способного внести возмущение в поле нравственного поступка. Такой мир полностью прозрачен для оценивающего человека: деятель, взвешивая последствия выбранного поступка, способен как бы сквозь мир видеть самые отдаленные его последствия. Эта аксиологическая бессубстанциальность мира означает, что в каждом решении человек выбирает весь мир.