Уролога. net
Шрифт:
У Диланяна сладко кольнуло сердце. Две тысячи драмов не большие деньги, порядка семи долларов. «Уважают», — подумал он.
Бабка тем временем продолжала самым ехидным голосом:
— Для тебя килограмм четыре тысячи драмов!
— Э-э-э-э-э… М-м-м… Ы-ы-ы-ы-ы-ы, — замычал Диланян, лишившись дара речи. — Пошто такую немилость оказываешь?
— Кто моей невестке «Монурал» посоветовал?
— Ты смотри, как название запомнила, — улыбнулся Диланян. — Я назначил. А что, не помог?
— Помог,
— М-м-м… Нет… Как-то… — замялся Диланян.
— Пять тысяч драмов! Так что купи килограмм инжира за четыре тысячи и даже не смей торговаться! А то, как прокляну! Язык у меня, сам знаешь! — Сухонькая, маленькая старушка вдруг сделалась грозной бабкой и пододвинулась к Диланяну. — Ну? Мне начать?
— Э-э-э-э… Нет, нет! — испуганно пролепетал как-то сразу померкнувший в своем величии князь. — Давай килограмм, возьми деньги!
— Ай, молодец! Ай, теперь скажу, что хороший доктор! — запричитала опять ставшая доброй и ласковой бабка. — На, возьми! Кушай на здоровье!
Диланян молча, под сочувствующими взглядами остальных продавцов и покупателей взял пакет и быстро ретировался.
Поднимаясь по лестнице, он понял, что сильно ослабел. Ибо нести разнесчастный килограмм инжира было ужасно тяжело.
«Неужто прокляла-таки зловредная старуха?» — с ужасом подумал он. Но московский прагматизм и развитый годами медицинской практики цинизм не позволили суетным и мистическим мыслям осесть в голове. Когда он дома взвесил пакет, оказалось, что там почти пять килограммов инжира… А также записка, гласящая: «Доктор-джан, спасибо тебе большое. Невестка чувствует себя хорошо и с младшим сыном моим из спальни не вылезает». К записке было булавкой приколото пять тысяч драмов, изрядно замазанных густым инжирным соком…
СОБАКА
Маленький мальчик Диланян был с отцом в пионерском лагере «Ахтамар», что на берегу озера Севан…
Отец — один из руководителей оркестра, сын — один из верховодцев шайки малолетних преступников, коих отец, как по наитию души, подбирал по распределителям, камерам предварительного заключения и детским воспитательным колониям.
Шайка эта была непобедима.
Но не о них, не о них сегодня речь…
Хотя, быть может, чуть-чуть и о них…
Собака. Без имени. Рыже-блондинистая. Псина. Кобелек. Злой, бежал на трех лапах, задняя правая лапа хромала.
Я не знаю, как так получилось, что эта собака
Просто собака.
Что? Какой экстерьер, я вас умоляю. Какая порода, о чем вы? Какой породы может быть собака, которая ловила ночью рыбу в озере Севан и приносила мне? А?
…Она появилась из ниоткуда. Пришла и села рядом. Посмотрела на семилетнего карапуза. И все.
— Привет, — сказал маленький мальчик Диланян, который не знал, что такое страх перед собаками.
— Угу, гав, — поздоровался пес.
— Ты кто? — удивился толстый, большещекий мальчик. — Откуда?
— Гав! — махнул в сторону озера головой пес.
— Ты голодный? А у меня ничего нет, чтобы тебе дать… Абрикос же есть не будешь… — расстроился ребенок. — А ужин уже кончился… Нам сегодня больше ничего не дадут!
— Гав… — тихо, но не разочарованно протянула собака. — У-у-у-у-у!
Было редкое явление — полная луна и закат на озере Севан. В своей жизни Диланян увидит еще много закатов, но невольно будет вспоминать именно этот вечер, когда удрал из комнаты и вместе с собакой смотрел на луну. Она казалась огромной и очень близкой. Блики солнца, уже утонувшего в озере, мерцали огненно-рыжими отблесками…
Тишину разорвал крик:
— Ови-и-и-ик!
Пес вздрогнул. Диланян убрал руку с его головы, которую уже минут пять гладил, и вопросительно посмотрел в сторону звука. Кричала жена директора лагеря со второго этажа административного здания.
— Овик, отойди от этого бешеного животного! Он всех кусает! И никто его поймать не может!
— Меня не укусит, — злобно пробормотал Диланян. — Меня в жизни ни одна собака не кусала…
…В дальнейшем этой фразой он будет отвечать на любые предостережения об опасности собак и неизменно будет приходить в состояние злобно-презрительное по отношению к людям, утверждающим, что собака загрызла хозяина, труп спрятала в холодильнике и, представляете, целых восемь дней питалась им.
Вечер кончался… Диланян и пес сидели, каждый в своих мыслях, потом тихо попрощались и ушли каждый к себе…
На следующий день Диланян зашел к повару в столовку:
— Дядя Арамайис, дай мне кусок сырого мяса, пожалуйста!
— Ты смотри, какой вежливый ребенок! Мои дети только матерно друг друга кличут! Зачем тебе мясо?
— Собака там голодная…
— Ты смотри, какой честный! — поразился повар. — Мои бы сказали — шашлык хотим сделать… Возьми, сынок, видать, любишь свою собаку.