Шрифт:
День первый
– Давай поднимайся, солдат, – прозвучал над ухом голос командира.
Я открыл глаза и поморщился от света желтой лампы Ильича. Дурдом… НИИ называется. Продвинутые технологии – висит груша, нельзя скушать. Сплюнул на пол вязкую слюну с прожилками крови. Да, хорошо меня обработали, на лицо бы глянуть. Губа точно разбита. Не успел вернуться с последнего задания и зависнуть в баре с девчонкой, как меня вновь в пекло. Не люблю ученых. Мозги выкрутят и высушат своими заумными терминами. Им бы все открывать новые и совершенные способы убийства человечества. То бомбы, то вирусы, то интеллект
– Командир, может, другое задание дадите, а? Я готов родину защищать, в Сибирь, если хотите, сошлите или на нефть в Африку. – Я нехотя поднялся с пола.
Длинный коридор и ни одного стула. Явно посетители здесь редкие гости.
– Поговори мне тут. Сам виноват. Нечего было к дочке генеральской подкатывать. Не для тебя, солдафона, растили.
– Сан Саныч, так она сама, а мне что, много надо? Только с базы вернулся, голодный.
– Ничего, посидишь тут в спокойствии пару дней, на пробирки посмотришь да за парнем приглядишь. Молодой гений, говорят. Павел Потёмин, семнадцать лет, парень с особенностями, имеет нарушение аутистического спектра. Потом отвезешь, куда скажут, и свободен. – Капитан протянул папку с фотографией и краткой информацией.
Я пробежал глазами, выцепил важные детали. Память меня никогда не подводила, быстро запоминаю. Воду от фактов отделяю мгновенно. Математикой я не блещу, но с логикой и быстротой реакции – полный порядок. За это и ценит меня руководство.
Мы на пятнадцатом этаже, ниже уровня земли. Пока спускались, дважды сменили лифт и прошли пару лестничных пролетов. Бункер, не иначе. Захочет неподготовленный человек сбежать – не выйдет. Командир продолжает зачитывать мои обязанности, а у меня башка раскалывается. Хоть бы таблетку дали, что ли. Телефон отобрали, табельное тоже. Оружию здесь не место, а сигнал телефона может сбить настройки высокочувствительной техники – вот и весь ответ.
Черт, зачем поперся в тот бар… Лучше б отоспался в своей общаге, чем сейчас докторов наук лицезреть.
– Сержант, соберись!
– Так точно! Приглядеть за парнем и отвезти, – повторил за капитаном. – Основная задача?
– Сохранение жизни.
Я присвистнул.
– Смотреть, чтобы он ненароком себе ресницы не подпалил, пока эксперименты ставит? – хмыкнул.
Саныч не ответил, лишь покосился на меня и нахмурился. А вот это уже нехорошо. Если он брови сводит, все серьезно, держи ствол наготове и смотри в оба. А ствола-то и нет.
Взявшись за ручку совдеповской двери, командир замер и прошептал:
– Мне жаль, Жека.
Не успел я спросить, о чем он жалеет, дверь распахнулась. Меня схватили под локоть, пытаясь заломить руку за спину, и я, не разбираясь, врезал негостеприимному типу в челюсть. Сгруппировался быстро. Присел, вломил в пах появившемуся второму, а замешкавшегося третьего взял в удушающий захват левой.
– В сторону! Три шага назад, иначе сверну шею вашему дружку.
Наверное, вчерашняя попойка сказывается, головная боль жуткая, с подкатывающей тошнотой. Твою ж… Чуйка моя слабо работает после перепоя, но, думаю, командир сожалел далеко не о моем нежелании быть нянькой мелкому пацану, играющему в науку.
– Вы что творите, балбесы? – прозвучал за спиной чей-то старческий голос.
Я развернулся вместе с мужиком, которого удерживал, осмотрел новое действующее лицо. Старичок с ноготок в белом халате, на глазах – окуляры с лупами вместо линз. Только зрачки и видны. Не похож он на семнадцатилетнего гения-аутиста. Хотя кто их, ученых разберет, может, открыл какой ген старения. Сегодня молодой – завтра старый.
– Ты кто? – спросил меня дедуля.
– А ты? – не стал сразу раскрываться, в напряженной обстановке обычно правду выкладывают, ну если, конечно, перед тобой не обученные шпионы.
– Владимир Васильевич Минтарев.
– Стоп! Хватит! Я понял.
М-да… Все Эйнштейны мира отдыхают, если русские берутся доказывать теоремы. Все, что я понял из сказанного, – он ученый. Ненавижу ученых.
– Где Потемкин? – задал главный вопрос.
– Какой Потемкин?
– Фельдмаршал великой императрицы, – начал я злиться. – Где Павел?
– А… – протянул старик. – Ты про Пашку Потёмина?
Тот, кому я заехал по хозяйству, усмехнулся. Я бы, конечно, поддержал его веселье и пошутил пару раз по его ухмыляющейся роже, но голова моя закружилась, в глазах сверкнуло, и последнее, что запомнил перед тем, как отключиться, какую-то тарабарщину старика.
– Давайте, живо, живо… на кушетку его…
Сны у меня всегда яркие. Нет, я не шизик. Но, будучи спецназовцем, много дерьма повидал в жизни. По малолетке я загремел быстро. Приворовывал по мелочи. Пару кошельков стянул, квас в магазине, а когда сосед на Юльку мелкую залез, меня накрыло. Очнулся в изоляторе. Сказали, забил до смерти того урода. Долго не просидел, на исправление взяли. Сначала то тут, то там гоняли по госслужбам, частным охранкам, а к тридцати годкам в спецназ пригласили. Скажем так, очень вежливо пригласили, но без права отказаться. Я не сопротивлялся. Родаков у меня нет, спились оба. Друзей тоже особо не было, недоверчивый я. Может, только к Сан Санычу проникся. Ничё такой мужик, много дельного говорит. Своих ребят не подводит и не бросает в спорных ситуациях. Ему за полсотни перевалило, но на заданиях не отсиживается в кабинете, а идет впереди всех.
Странно, я сплю и все это вижу со стороны. Всю свою жизнь наблюдаю, как фильм ужасов. Чертовщина… Фрагмент за фрагментом и во всей палитре красок. Неужели белочка и ко мне допрыгала? Видел я, как парни не выдерживали и дурочку ловили, а потом таблеточки, укольчики и палата с решеткой.
Тьфу, тьфу… Не дай Бог!
Голова сейчас треснет и расколется на два полушария. Невыносимая боль в черепушке – и это во сне? Вон Маринка идет, мы с ней одно время зависали, но не сложилось. Красивая девка, зачетная, ушла к богатенькому мурзилке. Я не в обиде. С меня что взять? Сегодня тут, завтра там, а послезавтра, может, и не наступит. Мамка моя за столом обеденным сидит и плачет. А я рядом на табуретке, по спине ее глажу. Вот и ее похороны следом. Сердце не выдержало после очередного сетования на судьбу за рюмкой горячительного. Жуткое время было. Следом вижу, как с ребятами на задание пошли. Заложников освобождали. Улыбаюсь, заварушка еще та вышла, но все живы и людей спасли, а террористов нет, ну так они и не люди. Бог с ними, там всех нас рассудят.
Так, надоело мне свою жизнь рассматривать, чего я там не видел? Пора просыпаться. И только я об этом подумал, глаза сами открылись. Подскакиваю на кушетке, за секунды сканирую обстановку.
Белый потолок в неоновом свете, на нем черные круги. Такие обычно от петард бывают и от спичек, которые зажигали в подъезде и подбрасывали кверху. Смотрели, как они к штукатурке прилипают.
Полукруглое помещение в диаметре не меньше двухсот метров. В глазах рябит от количества аппаратуры. Датчики, приборы с надписью «Собственность корпорации „Заслон“», а посередине – стеклянная емкость от пола до потолка. В ней хаотично движется розовая жидкость, от которой и исходит этот мерзкий неоновой свет. Непонятная субстанция то ускоряется, то замирает, расщепляясь на капли.