Уровень
Шрифт:
На соседней койке лежала девушка. Ее черепная коробка была раскрыта. Четкий лабиринт серого вещества, выставленный для всеобщего обозрения, вызвал у Примы приступ паники. Вполне возможно, вон та свободная койка, на которой пестрела кровавыми пятнами простыня, предназначалась для нее.
Собратья по несчастью. Заложники своего состояния, отданные на милость не палача, а законченного маньяка-садиста. Беззащитные, низведенные до положения подопытных животных. Безвинно осужденные на муки. Ради чего? Ради какой такой высшей цели? Разве могли они предугадать, что их долгий сон разбудит
Безнаказанность рождает произвол. Зачем церемониться с подопытным материалом в закрытых лабораториях, когда завтра место одного займут двое? Десять. Сотня. Общество и не догадывалось, что давно уже уподобилось змее, жрущей свой собственный хвост.
Прима шла вдоль вереницы коек, стараясь не видеть вколотых в вены игл, электродов, пиявками присосавшихся к худым телам. Глаза жгло. Она не замечала, что по щекам текут слезы. Она одна из них. И такая же беспомощная в своем желании им помочь.
– Не… надо, - жалобные слова пробились в сознание сквозь шум в ушах. Шило, приставленное к горлу заложника пробило кожу. Алая капля скатилась вниз, заползла за ворот.
– Зачем?
– не удержалась Прима, глотая слезы.
– Не… понимаю, - шепнул он.
– Понимаешь.
– Медицинский эксперимент, - выдавил из себя человек.
– Мы должны знать, с чем имеем дело.
– Издеваясь над людьми ради их же блага?
– Они… ничего не чувствуют.
Прима развернула человека к себе лицом и впилась взглядом в белое лицо, в мясистый нос с красноватыми прожилками.
– Откуда ты знаешь? Они - люди. Кто дал тебе…
Она не договорила. Не существовало в русском языке слов, способных пробить человека, вскрывающего черепа и грудные клетки, пропускающего по жилам электрический ток и химические растворы.
– Веди меня тем путем, где нет охраны, - сдавленно сказала она.
– Если я умру, умрешь и ты.
Заложник кивнул, открывая следующую дверь.
Только жаль, - подумала она, - что я сделаю это быстро.
Прима переоценила себя. Когда спустя минут пятнадцать человек вывел ее черным ходом за ворота в маленький пустынный дворик, все, что она смогла - ударить его что было сил кулаком в лицо. Потом забросила тело в подсобку, закрыла дверь на щеколду.
На улице догорал закат. На небе пряталась среди небоскребов кроваво-красная полоса, а во дворик уже опускались сумерки.
***
Прима с тяжелым вдохом открыла глаза. Хотела забыться и что? Вместо этого заново пережила вчерашнее событие. Бессмысленный и беспощадный повтор.
Примостившись на лавке, подтянув длинные ноги к груди, спал Бармалей. Спал бесшумно, занавесившись от внешнего мира прядями черных волос, упавшими на лицо. Сквозь прореху на левой штанине виднелись бинты с проступившими пятнами крови.
В шахтерской коморке, с парой лавок и столиком в углу, на котором стоял пустой корпус из-под старинного телевизора
Фонаря Прима не включала. Пусть Ариец подкалывает ее столько, сколько хочет, факт оставался фактом - она отлично видела в темноте.
Проем со сгнившей дверью знаком равенства пересекали рельсы. Там, в тишине отдыхал от бойни злополучный туннель.
Все кончилось полчаса назад, а в голове еще звучал крик “Диггер, пригнись!” и последовавший за ним взрыв. А перед глазами стояла огненная вспышка, превратившая в кровавую мясорубку десяток долгих, белесых тел.
Спасителем явился старый приятель Арийца - диггер по кличке Дикарь. Если бы не он, оказавшийся в нужном месте и в нужное время, вряд ли им удалось бы уцелеть. Насчет Бармалея она ручаться бы не стала. Возможно, парень остался бы в живых. Однако в том, что она ни за что не бросила бы Арийца, Прима не сомневалась.
Смерть откладывалась на неопределенный срок. Как пациент в очереди к знаменитому профессору, которого вежливо попросили подождать, она со злостью кивнула в ответ.
Старые приятели уединились в туннеле, оставив Приму наедине с парнем, пострадавшем от когтей урода. Под тихий разговор диггеров девушка уснула и проснулась, по-прежнему различая голоса. Только тема изменилась. Когда Прима засыпала, Дикарь объяснял Арийцу, что неизвестная сила подняла уродов с глубины и вытолкнула на верхний уровень. Сила, которой они не могли противостоять, не давала им снова забиться в щели. Теперь же Дикарь рассказывал недавний случай. И тема эта заставила Приму окончательно распрощаться со сном.
– Не знаю, что за дрянь такая. Три дня меня пасла. И жрать не жрала, и с уровня не выпускала, - негромкий, надтреснутый тенорок Дикаря успокаивал. Он сам был под стать голосу - невысокий, стройный, со смертельно усталым взглядом близко посаженных глаз.
– Как это - не выпускала?
– в голосе Арийца сквозило удивление.
– Вот как хочешь, так и понимай. Я к тюбингу подхожу - знаю, там выход есть. И тут меня накрывает. Сердце прыгает. Дышать не могу. Стою и шага не ступить. Знаешь, такое бывает, когда первый раз убиваешь. Либо сразу дави на курок, либо хрен нажмешь - мысли одолеют. Так и здесь. Вначале. Стою и не могу решиться. В глазах темно, пот ручьем. Потом вообще - уже на карачках полз - без толку. Доползу до зоны, а воздуху нет, как под водой… Сожрала бы уже, так нет. Погонит другой выход искать, найдешь, и та же катавасия. Развлекалась… тварь.
– Скажешь… развлекалась.
– Ну играет же кошка с мышами, когда сыта. Так и эта.
– Ты видел ее?
– Тень ее меня несколько раз накрывала. Накроет с головой и растет, растет. Я, мокрый от страха, обернусь - пусто. Психотропным точно чем-то владеет… Трое суток… насмотрелся.
– Трупы?
– Жуть. Кого там только нет - животные, мутанты, уроды. Люди. Не поверишь - все по… кучам, что ли, разобраны. И люди тоже. Отдельно. Не мужчины и женщины, а просто… непонятно. Крыс там нет. Падальщиков тоже. Все гниет. Не жрет, сука, а убивает. Зачем?