Урожай собрать не просто
Шрифт:
До обеда, не желая и далее встревать в битвы своих братьев, я отправилась наносить визиты вежливости старым друзьям и знакомым. Чем загородная жизнь отличается от городской, так это прямо-таки экзекуторским вниманием к соблюдению приличий. И если вы хотя бы однажды забыли ответить на чью-либо записку или, не дай боги, не посетили званый обед — это вполне может обернуться тем, что ваших внуков будут упрекать в невоспитанности, усугубленной врожденным отсутствием такта. Поэтому на следующий же день после приезда, получив несколько приветственных записок, я была просто обязана обойти всех соседей и если не посидеть
К счастью, соседей у нас не так уж много, поэтому при известной доле хитрости можно было обернуться до обеда. К небольшому городку под странным названием «Кладезь» (даже старожилы не могли объяснить, кладезем чего он являлся) примыкало не более пяти мелких имений (наше среди них) и всего одно крупное, принадлежащее старшему лорду Гордию. К лорду я конечно же идти не собиралась: достаточно оставить у привратника свою карточку, все равно все приветственные записки пишет секретарь, да и на порог-то меня в таких сапогах не пустят…
Я посмотрела вниз: деревенские дороги, как и всякие дороги, оставляли желать лучшего, а осенние дожди и вовсе превращали их в непролазную хлябь. Сельские барышни, не имевшие возможности всякий раз пользоваться экипажами, выходили из сложившегося положения с присущей им практичностью: под юбку надевались прорезиненные сапоги. Не раз можно было увидеть, как та или иная деревенская роза, в нерешительности застыв перед просторами разверзшейся грязи, оглядывалась со сноровкой заправского бандита, стоящего на стреме, а затем задирала юбки едва ли не до колен, демонстрируя черные мужские сапоги, и уверенно преодолевала препятствие вброд. Мои братья порой развлекались тем, что подсматривали или, того хуже, пугали девушек своими внезапными криками, отчего те, утратив благоразумие, опускали подолы своих платьев прямо в грязь.
Была и у меня такая практичная обувь, но в своей изощренной изобретательности я пошла куда дальше и стала влезать в сапоги прямо в легких домашних туфлях и беззастенчиво подкалывать подол повыше. Подобные махинации позволили мне под ошарашенными взглядами прислуги в прихожей первого же посещенного дома невозмутимо «выйти» из сапог, отколоть подол и двинуться прямо в гостиную, не утомляя себя и не смущая других нудной церемонией переодевания.
На выходе из гостиной мне встретился седоватый человек с круглыми глазами цвета незабудок, досадливо мявший в руках букетик поздних цветов — наш церковник.
— Доброе утро, отец Оврамий!
Представитель церкви остановился, похлопал глазами, как бы припоминая, кто я такая:
— А, леди Николетта, вы уже вернулись! Очень рад, не забывайте наведываться в церковь. Ваш брат Ивар, кстати, делает успехи: никогда еще не было у меня такого прилежного ученика.
Еще бы! Я, конечно, не умаляю достоинств своего брата, но, к слову: до Ивара у священнослужителя и вовсе не было учеников.
— Снова неудача? — сочувственно спросила я, бросив взгляд на погибающие в стиснутом кулачке церковника цветы.
— Снова, — подтвердил бедняга на редкость оптимистично. Дело в том, что
— Ну, может быть, в другой раз: солнце будет ярче, небо голубее, — не удержалась я от того, чтобы не поддеть соседа.
— Да-да, вы правы, наверное, все дело в этой хмурой погоде, — не понял шутки церковник. — Она была не в настроении из-за дождя.
…и неурожая брюквы в этом году. Пришлось прикрыть рукой улыбку. Просто поразительно, насколько ветреными порой считают мужчины своих избранниц.
Мы раскланялись.
Так, домик при церкви можно вычеркнуть из списка мест, которые необходимо посетить, — все складывалось довольно удачно. Я наконец вошла в гостиную.
Вопреки сетованиям незадачливого жениха Алисия была в самом прекрасном расположении духа и, едва я появилась на пороге, бросилась меня обнимать:
— Николетта, как ты выросла и изменилась!
— И похудела, — недовольно заметила ее мать, приветствуя меня кивком головы.
— Я слышала, ты при дворе не скучала, — лукаво сказала подруга, усаживая меня на диван.
— Алисия, никогда не повторяй чужих сплетен! — ласково оборвала ее леди Карин.
— Да, мама. — Плутовка показала мне глазами, что оставляет этот разговор на потом.
— А я смотрю, поток женихов не убывает.
— Да это просто проклятье какое-то! — бросила девушка в сердцах.
Всем бы такие проклятья, как кукольная внешность и десять тысяч ладов приданого — результатом станут предложения связать себя узами брака от каждого второго мужчины округи. Я из приданого могу похвастать только вышитым под руководством няни комплектом постельного белья. В то время матушка не уставала восхищаться, насколько плотоядными выходят розы на нем. Еще бы! Этот комплект стоил мне десяти исколотых пальцев, а няне — седины в голове! На данном эпизоде с подготовкой моего приданого было покончено. Единогласно.
— Надеюсь, никто из моих братьев к тебе еще не сватался?
— Пока нет.
— Меня пугает это «пока».
— Николетта, скажи им, чтобы даже не помышляли, Алисия будет вынуждена отказать, — снова вмешалась леди Карин.
— Думаю, влюбленному юноше мои советы окажутся еще более безразличными, чем всем остальным. — Я решила перепрыгнуть с опасной темы на еще более скользкую и снова обратилась к подруге: — Но чем же тебе не угодили все наши женихи? Каким должен быть твой избранник?
Алисия задумалась, словно ей предложили сложную задачку по арифметике:
— Добрым.
Я улыбнулась. Ее мать откровенно рассмеялась:
— Добрым?! Дочка, побойся богов! Добрые мужчины добры ко всем. И к другим женщинам тоже!
— Ну хорошо. — Алисия, пунцовая от досады, решительно повернулась ко мне: — А что, по-твоему, должно быть в мужчине?
— Ум.
— Вот, дитя: Николетта младше тебя на год, но рассуждает не в пример разумнее. Умный муж не только не промотает свое состояние, но еще и приумножит его. Если бы у господина Клауса был титул хотя бы младшего лорда, я бы с удовольствием позволила ему просить твоей руки.