Уругуру
Шрифт:
По пути сюда я впервые вблизи увидел знаменитые дома теллемов – весь утес, словно ласточкиными гнездами, был усеян рядами пещер, искусственно выдолбленных в рыхлом песчанике, и внутри каждой из них были заметны небольшие хижины куполообразной или цилиндрической формы. В бинокль была видна даже аккуратная кладка из адобов – сырцовых кирпичей, из которых были построены эти дома. В каждом из них было отверстие – круглое, вроде окна, или овальное, через которое мог бы при желании проникнуть человек небольшого роста. Над некоторыми из таких «дверей» виднелись древние каменные балки, свидетельствовавшие о долговременном
Скальная архитектура в мире встречается довольно часто. Этот вид поселений, хорошо предохраняющий от погодных неурядиц, диких зверей и насекомых, характерен для многих регионов, где скалы из мягкого песчаника предоставляют возможность быстрого строительства жилья. Целые скальные города берберов до сих пор существуют в Южном Тунисе, и некоторые из них до сих пор обитаемы. В горных районах США и Мексики нетронутыми стоят пещерные дома, насчитывающие более тысячи лет и остающиеся священными для потомков их жителей. В Греции, Болгарии, Черногории и Турции нередко встречаются скальные монастыри, где монахи скрывались от фанатичных мусульман и сохраняли свою православную культуру. А пещерные деревни в местечке Матера в Южной Италии служили крышей для нескольких тысяч людей вплоть до шестидесятых годов двадцатого века.
Однако самым необычным в экстерьере жилищ теллемов по сравнению с пещерными домами других народов была вовсе не форма. Больше всего поражало местонахождение этих образованных строениями длинных «улиц». Прямо посередине отвесного утеса, без малейшего намека на лестницы, часто в нескольких десятках метров как от земли, откуда мы теперь смотрели на них, так и от вершины утеса, где начиналось плато. Безусловно, можно было предположить, что при наличии прочных веревок жители могли спускаться в свои дома сверху. Но даже с помощью веревок невозможно выдолбить в скальной породе столь глубокие пещеры, а затем еще и натаскать в них строительного материала для такого количества домов. Ни сверху, ни снизу никакого пути в дома теллемов не существовало.
Мы рассматривали фотографии этих загадочных строений еще в Париже – благодаря усилиям западных ученых и туристов существует немало качественных снимков домов теллемов. Амани сразу же предупредила нас, что, хотя некоторые из этих древних скальных жилищ расположены весьма близко к подножию плато и поэтому хорошо экипированный альпинист может легко до них добраться, входить в них или даже близко приближаться строго запрещается не только белому человеку, но и аборигенам. Днем жрецы и их специальные помощники тщательно охраняют пространство возле утеса, а ночью, как известно, жителям деревень запрещено даже выходить за пределы своих дворов – таков закон Страны догонов.
Мы с Амани прекрасно знали, что именно попытка проникнуть в одну из пещер стоила жизни моему приятелю Чезаре, а Жан-Мари и Оливье Лабесс оба были согласны, что соваться куда-либо без надлежащей подготовки и на виду у туземцев по меньшей мере безрассудно. Тем не менее, прибыв сюда, в Номбори, мы то и дело хватались за свои бинокли, чтобы еще раз рассмотреть загадочные глиняные цилиндры хижин высоко на утесе и стараясь проникнуть взглядом в темную глубину их входных отверстий.
– Оставьте, это пустая трата времени, – строго прикрикнула на меня Амани, когда я, добравшись до нашей наземной пещеры со скальными рисунками, задрал голову вверх, изучая в бинокль
Мы принялись за работу. Обычно мы воспринимаем наскальную живопись как свидетельство далекого прошлого, как следы жизнедеятельности пещерного человека, насчитывающие много тысяч лет. Догоны говорят, что рисовали на скалах сами теллемы, и было это несколько столетий назад. Но здесь, в Номбори, рисунки выглядели вполне свежими. Похоже было, что люди до сих пор выражают таким образом свои представления, и сложные традиции этой своеобразной наскальной живописи живы по сей день. Правда, большинство изображений носило явно символический характер, и с первого взгляда нельзя было понять, что пытался выразить автор.
– Ну, это просто, – отвечая на этот вопрос, улыбнулась Амани.
Она сидела на корточках и старательно фотографировала рисунок огромной и аляповатой змеи, помечая его размеры белой линейкой.
– Вот это священный удав Лебе, сын бога Амма и большой друг местного хогона. Лебе приходит к хогону каждую ночь и облизывает его тело. Каждый год в этой деревне проходит церемония инициации юношей. На ночь в пещере оставляют ягненка. Ночью приходит Лебе и съедает его. А на следующее утро в его честь начинаются соревнования. Мальчикам нужно выполнить то, что вы в России называете спортивными нормативами, и победитель получает в жены самую красивую девушку деревни.
– Саму девушку, конечно, ни удав, никто другой о ее предпочтениях не спрашивает, – уточнил я, переставляя штатив.
– Нет, конечно, кто же нас будет спрашивать... Но девушка остается довольна, уверяю вас. Вся деревня будет целый год завидовать ей.
– А удав действительно приходит? Они его чем-то приманивают? – поинтересовался я. – Я что-то не очень верю. По-моему, хогон сам втихаря съедает ягненка, и все на этом заканчивается.
– Никто этого не знает, Алексей, – серьезно ответила Амани. – Они искренне верят в Лебе. Кроме того, иногда он не приходит, и ягненок остается нетронутым. Это значит, что жители деревни слишком много грешили в прошлом году и им предстоит год покаяния.
– И что тогда?
– Тогда состязание отменяется, и праздник состоится только на следующий год. А в этой деревне, как расплата за грехи, обязательно умрет ребенок.
– И умирает?
– Да.
Я застыл. Страшная догадка неожиданно озарила меня.
– Господи, Амани!
– Да? – Она обернулась.
– Вы понимаете, что это значит? Они убивают детей, вот что! Для того чтобы доказать простым жителям, что Лебе действительно существует, жрецы убивают ребенка!
Она посмотрела на меня каким-то странным взглядом:
– Не знаю... Может быть. Дети время от времени умирают от болезней, Алексей... Никто еще не доказал, что в этом замешаны жрецы... Можно верить во что угодно, пока не доказано, что этого не существует...
– Эй, Амани, – прервал я ее. – Посмотрите-ка наверх, туда... А что вот это такое, а?
Я указал на множество блеклых рисунков прямо над нами, на высоте трех-четырех метров. Мне померещилось, что я вижу среди них изображения рук. Это популярная тема в наскальной живописи, и казалось бы, нечему было удивляться. Только вот почудилось мне в этих руках что-то не совсем человеческое...