Ущелье белых духов
Шрифт:
– И поэтому ты изучаешь птиц? – улыбнулся Николай.
– Да. По-видимому, любые профессии, связанные с человеком, мешают этому.
– Какие, например?
– Историк, врач, юрист…
Профессор, неподвижно смотревший на огонь, внезапно оживился.
– Однако это любопытно, – сказал он. – Никогда не задумывался, что я тоже поклоняюсь эллинским богам, поклоняюсь совершенству и гармонии. Вера эллинов была непринуждённой, она ничего не навязывала человеку, не принуждала его идти против своих номинальных человеческих побуждений. И в этом смысле они поклонялись своему удовольствию. Христианство
– У эллинов был высокий дух космонавтов, – сказал Николай.
– Все они были обжоры и развратники! – крикнул из своего мешка Матвей.
Все дружно и весело захохотали.
Чем ближе Виталька узнавал этих людей, тем больше любил их. Прежде он представлял себе учёных совсем иными. Эти поражали его простотой, сердечностью, необычайной свободой мысли.
Профессор удивлял Витальку молодой энергией.
Виталька вспомнил Горшкова, вспомнил его вечные жалобы на старость. А ведь он не старше Семёнова. Всё дело, видно, в том, какой человек.
С профессором и детьми Виталька ездил по окрестным лесам и озёрам. Он уже пропустил несколько дней в школе, но его неудержимо тянуло к этим удивительным людям.
У каждого из них было своё дело. Профессор и Матвей всё время возились с какой-то рукописью. Николай шарился в озёрах, Лёня охотился на местных птиц, а Эллочка интересовалась памятниками старины. Она не расставалась с острым длинным камнем, который принёс ей Марат. Марат всё-таки сходил к старому чабану на зимовку и выпросил у него камень. Чабан сказал, что этот камень нашёл в горах Каратау его дед. Тупой конец камня был до блеска отполирован рукой доисторического человека. Марат это понял сразу, едва взглянул на камень. Понял это, как видно, и кочевник, которому он впервые попался на глаза. Иначе что заставило бы старого чабана хранить эту не нужную в хозяйстве вещь?
Эллочка сказала, что такие каменные орудия характерны для раннего палеолита, но до сих пор их не находили на территории Центральной Азии. Эта находка могла подтвердить центральноазиатскую гипотезу происхождения древнего человека. Эллочка говорила Витальке, что учёный, исследователь должен быть внимателен ко всякой мелочи. В пещерах Австралии, например, были найдены черепа павианов, разбитые ударами костей. Это позволило учёным сделать вывод, что австралопитеки ходили на двух ногах и в качестве орудий применяли кости животных.
В Азии, говорила Эллочка, почти нет находок ископаемых обезьян, но ведь Азия, в отличие от густонаселённой Южной Африки и Австралии, не изучалась палеонтологами. Вот почему этот камень имеет такую большую ценность.
– Не пора ли спать? – сказал профессор.
Николай привычным движением тронул рукав свитера. Часов на руке не было. С недоумением он пошарил в карманах.
– Наверно, на берегу потерял, когда купался, – заметил Лёня.
– Да я их не снимал. Зачем? Это подводный хронометр. Или подожди… Снял! Точно, сейчас вспомнил… Снял и положил на одежду. Стало быть, когда одевался, их не было. Ведь я бы их первым делом заметил…
Николай взял
– Я готов признать вашу шутку остроумной, если вы вернёте мне хронометр.
– За кого ты нас принимаешь? – буркнул Леня.
– Где же они? Пойми, я не смогу без них работать под водой.
– Утром найдём, – зевнула Эллочка. – Давайте-ка спать.
Но и утром часов не нашли. Искали всюду. Обшарили весь берег.
– Чёрт знает что! – выругался Николай.
И тогда Виталька взглянул на Рэма. Собака не принимала участия в поисках, она сидела в сторонке и смотрела как-то боком.
– Рэм, где часы? – спросил Виталька.
Собака завиляла хвостом.
– Брось дурака валять! Где часы?
Все с любопытством уставились на Витальку.
– Да-да, уважаемый, – с усмешкой сказал Рэму Матвей, – с твоей стороны это необдуманный поступок. Ты всех нас поставил в глупое положение.
Пёс было встал, но потом снова сел и снова стал смотреть боком.
– Ну! – крикнул Виталька.
Рэм нехотя поднялся, отвернул морду и медленно побрёл прочь.
Скоро он вернулся, держа в зубах за ремешок часы Николая.
Николай подошёл к нему, взял часы и ласково потрепал длинную белую гриву.
– Что бы это могло означать? – в раздумье сказал профессор.
– Ничего, – ответил Виталька, – просто он любит слушать, как тикают часы. Когда пропал хронометр, я сразу подумал, что это он… Но сперва надо было поискать…
– Естественно, – съязвил Матвей, – ведь иначе могло пострадать самолюбие собаки.
– Любит слушать, как тикают часы, – вслух размышлял между тем профессор. – Но почему? Едва ли тиканье часов может доставить собаке удовольствие. Для неё это скорее загадка, повод для… И часто она м… м… крадёт? Пищу, например, может стянуть?
– Да вы что! – обиделся Виталька. – Рэм ещё вот таким щенком ничего не трогал.
– Стало быть, он отлично отдаёт себе отчёт в том, что такое кража. – Профессор взглянул на собаку и встретился с внимательными глазами Рэма.
– Только игрушки ворует для Анжелики, – продолжал Виталька. – Но тут его хоть убей. Вообще-то он упрямый. Сразу этого не поймёшь. Кошек ненавидит. А этой зимой одна бездомная кошка вывела котят в его будке.
– Ну?
– Грелись котята у него на спине, ели из его чашки. Весной кошка увела их куда-то.
– Вот видите, – сказал профессор, – собака не просто выполняет чужую волю. Она понимает, что такое необходимость, человеческая необходимость, не собачья. Если логика для всех одна, то иных поступков собаки нельзя объяснить иначе как принимая во внимание логику.
4
После драки Жора Иванов вот уже почти месяц искал случая рассчитаться с Виталькой. Но Виталька теперь редко выходил из дому без собаки, и на улице Жора со своими приятелями обходил его далеко стороной. В школе же Иванов стал чуть ли не самым дисциплинированным учеником. На уроках он сидел неподвижно, как истукан, и тупо смотрел на учителя сонными ленивыми глазами. В школе ему было невыносимо скучно. Ребята следили за ним пристально и отчуждённо, они жили своими интересами, которые были Иванову чужды и непонятны.