Ушедшие в небытие
Шрифт:
— Ну, Аист, так Аист. Мне нравится… Керосин, а можно вопрос?
— Валяй.
— Что это было?
— Это? Наш заказ. Черная роза. Её эфирные масла содержат молекулы какого-то вещества, которое при попадании в организм человека «сжигает мозги», концентрируя жертву лишь на розе. Вдохнул аромат, и всё — каюк.
— Ты знал, и поэтому ничего не предпринял?
— Именно, — подтвердил Керосин и бросил болт в «разрядник» впереди.
— Откуда такая пакость взялась и зачем она Гордею?
— Раньше это был просто мутировавший вид роз, но потом семена попали в гниющие останки контролёра. Что выросло, то выросло. А после один сталкер притащил такой цветок в бар на юге Зоны, ну
— А куда этот, что ушел, пойдет теперь?
— Наверное, в бар. А там кто знает…
— Понятно. Даже не знал, что такое может быть в Зоне.
— Я и сам не знал раньше.
— А можно еще вопрос? Как ты на глаз аномалии определяешь?
— Зимой это очень легко. Вот смотри. Видишь, вон там снежок закручивает над землей — это «карусель», а вот когда в снегу впадина — «трамплин», когда снежинки огибают пространство — «мясорубка». Ну, а «жарку», я думаю, ты и сам определишь.
Керосину был приятен Аист. Помимо того, что он не струсил и не убежал в тяжелой ситуации, парень был смышленый, и проводник видел в нем потенциал. Невзирая на плохую физическую форму Пашки, ибо это все натаскивается в Зоне. Хуже — когда ума нет. Он и в Зоне не появится.
— Запомнил. Буду знать.
Внезапно Аист почувствовал чей-то пронзительный взгляд, направленный ему в спину. Он тут же обернулся. Черный с облезлой шерстью пес стоял позади него метрах в пяти. Но сталкер не спешил поднимать оружия. Проводник продолжал идти, сделав вид, что не заметил произошедшего. Аист стоял и смотрел на пса. Это не был слепыш или псевдособака, это был чернобыльский пес. Глаза зверя были серыми и почти безжизненными. Пес немного оскалил желтые клыки. Паша потянулся рукой в рюкзак и, достав кусок жареного мяса, что он заготовил в поход, бросил псу. Тот, жадно ухватившись за еду и махая хвостом, быстро скрылся в лесу. Все это видел Керосин, но так же невозмутимо шел вперед и слегка улыбался, не подавая виду. Когда Аист догнал проводника и поравнялся с ним, тот сказал:
— Я знал твоего отца.
— Правда? Где он сейчас?
— Да, правда. Это долгая история.
— Расскажешь?
— Конечно.
И так они шли до самой Каховки. Аист схватывал все на лету и быстро учился. Керосин радовался, что нашел себе толкового напарника. А после они вместе с Пекарем устроили небольшой пир в «Теремке». Пришел февраль. Мороз спал, и снег подтаял, а Гордей отправил Аиста и Керосина на новое задание, но это уже совсем другая история.
Концлагерь
Евгений Гущин
Задыхаясь от долгого бега, я повалился на колени, сгрёб в охапку сухую траву и стал судорожно шарить руками по земле. Где же, где же оно… Пот затекал в глаза, рубашка прилипла к телу, в ногах неприятно пощипывало. Сверкнула вспышка молнии, я нервно оглянулся назад. Жутковато. Ночь. Белёсый туман в лучших традициях хоррор-фильмов стелется по земле. Чёрные силуэты деревьев казалось, нависали надо мной. Я прислушался. В глухой тишине ночного чернобыльского леса послышалось тяжёлое сопение, фырканье, и шаркающий топот лап. Я дернулся, словно кошка под током и стал быстро-быстро перебирать траву. В душу закрался липкий страх. Звук всё подступал. Оно сейчас поймает меня…
Сердце рвануло к горлу от возбуждения, когда я почувствовал в ладони холодную сталь тяжёлого кольца. Тело тряслось от переизбытка адреналина, мышцы не успевали за разумом, и я слегка переборщил, рванув крышку вверх. Вспомнил, что там высота два метра, но лестницу искать времени не было. Когда я спрыгивал вниз, то мелком бросил взгляд назад и судорожно рванулся вниз. Оно было близко. В полёте я схватил
Жуткий рев проводил меня в моём падении в пустоту. Удара об землю я уже не почувствовал…
… Я прижался щекой к холодной стали автомата. Посмотрел на траву перед глазами. Легкий ветерок мерно покачивал её, солнце играло бликами на узкой зелёной блестящей поверхности. Как трогательно. Я нервно усмехнулся. Конечно, тут станешь нервным.
Я поднял взгляд вперёд, туда, где затихали последние разрывы вертолетных снарядов. Мой первый бой. С минуты на минуту наше подразделение с боем ворвётся в штаб-квартиру «Монолита». Вот самый непримиримый враг нашего командования. Оно уже смирилось и с «Долгом» и со «Свободой», позволяя им устраивать крупномасштабные войнушки прямо под носом у разведки, но «Монолит» — это такая заноза в заднице… Если впилась, то выдирать щипцами. Они сбивают вертолёты и уничтожают отряды военных при каждом удобном случае, всегда имея многократное численное превосходство и действуя по замысловатым тактическим схемам. При этом они никогда не отступают и отдают жизни за каждую мелочь боя, за каждую возможность насолить врагу. Нет, они не гибнут бесполезно, они жертвуют собой, только когда это стопроцентно принесёт вред врагу. И никто больше так не делает нигде — ни в Зоне, ни в остальном мире. Это очень крепкий и надоедливый противник. Если наша атака удастся, то мы спутаем планы врага на долгое время.
Отгремел последний взрыв и настала звенящая тишина. Живот моментально скрутило, и я посильнее сжал автомат.
Лейтенант что-то сказал в рацию, переспросил, ему ответили. Он обернулся к нам и крикнул:
— Первая группа пошла на штурм. Мы должны обеспечить прикрытие с фланга.
Дальше следовала серия коротких приказов и мы перебежками двинулись к невысокому серому зданию. Из-за спины слышались короткие хлопки — снайперы подавляли одну за другой огневые точки врага. Сухая трещотка Калашникова слева от нас, разрыв гранат.
Я прислонился спиной к раздолбанной стене, оставшейся от разрушенного дома, и выглянул из-за угла. От здания нас отделяло метров двенадцать, но между ними было разбросано несколько возможных укрытий — каменных блоков, бочек и, как ни странно, мешков с песком. Мы стали медленно продвигаться вперёд, закидывая возможных противников гранатами.
Я просто плёлся позади отряда, стараясь не смотреть на развороченные взрывами тела. Один стрелок перед взрывом гранаты огрызнулся огнём. Я не сразу понял, что происходит, когда вокруг что-то засвистело, противно зажужжало, а затем с противным шлепком опрокинуло бегущего рядом рядового на землю. Пробитое плечо обильно залила кровь, а я просто стоял и не мог оторвать взгляда от набухающей и мокнущей ткани.
Следующее просто вылетело у меня из головы. Лейтенант, орущий на меня, медик, торопящийся достать бинт и роняющий в грязь все свои приборы… Я стоял, вокруг свистели пули…
Бой затягивался. Начал накрапывать лёгкий, противный дождик. Я просто бежал за всеми, и скоро отряд оказался в здании. Выстрелы стихли. Бойцы быстро пробежались по комнатам, убивая оставшихся. Я слышал, как отчитывается лейтенант о выполнении задачи. Меня колотила нервная дрожь. Слава Богу, теперь на базу. Пусть без единого выстрела прошёл мой первый бой и совсем по другому сценарию, но ничего. Зато жив.