Ушел и не вернулся
Шрифт:
Он вышел и вернулся с «хахалем» Миловидовой, привезенным из Лесных полян.
— Сережа! — отчаянно вскрикнула она.
— Спокойно, Алена, — глухо произнес тот.
— Рекомендую — Сергей Иванович Миловидов. Вот он, Алена Дмитриевна, жив-здоров. Странно: я так старался, а вы и не рады?
— Прошу вас, побудьте в коридоре, — распорядился Пал Палыч, адресуясь к «вдове».
Миловидова вышла, зажав рот рукой, на шатучих, будто чужих ногах, и никто не поглядел вслед, кроме мужа.
— Как
— Как шутку. Хотел разыграть друзей.
— Необычайно смешно. Поскольку мы не принадлежим к числу ваших друзей, не трудитесь нас дальше разыгрывать. Сядьте.
Миловидов опустился на стул, где только что сидела его Алена. Вероятно, сиденье было еще теплым, и снова он тоскливо оглянулся на дверь.
— Часто у вас идет носом кровь? — жестко спросил Знаменский.
Недавний покойник вздрогнул.
— Не обращал внимания.
— Что вы говорите! Можете наконец высказаться, товарищ эксперт.
Кибрит взяла телефонограмму.
— Кровь, изъятая с вашей рубашки, была проверена на биологические примеси. И вот заключение: «Проведенные анализы позволяют категорически утверждать по наличию специфических отслоений и слизи, что источником крови явилось ее истечение из носа, каким страдает ряд людей».
— Благодарю. Итак, Миловидов, кто подбросил рубашку Горобцу — вы или жена?
Тот понял, что проиграл окончательно и бесповоротно. Долго молчал, обводя взглядом присутствующих. Наконец обратился к Знаменскому:
— Простите, забыл ваше имя-отчество.
— Понятно. Не думали, что понадобится. Пал Палыч.
— Пал Палыч… — Он всматривался в Знаменского, оценивал противника. — Вас ведь больше устраивает, чтобы я честно рассказал все как есть?
— Тонко подмечено. Вранье меня действительно не устроит.
— Тогда если я где-то оговорюсь и вместо «я» скажу «мы» — не ловите на слове. Мужики делают ошибки — им и расплачиваться.
— Покупаете на благородстве?
— Алена ни при чем. У вас против нее ничего реального, кроме моих показаний, быть не может. А я их не дам!
Томин и Кибрит потихоньку вышли. Они свое сделали, очередь за Пал Палычем. Из коридора Кибрит оглянулась: ей импонировало, что в такой момент Миловидов совершенно не думал о себе.
Пал Палыч тоже на глазок оценивал противника, взвешивал его решимость. Решимость была свинцовая. И, очевидно, родилась задолго до «гибели», со времен благополучного сбыта «левака». Потому что риск есть всегда, и трезвый, не слабонервный человек планирует возможность провала и свое поведение «в случае чего».
Миловидов был крепок, упорен и, судя по разработанности «розыгрыша», умен. Либо сейчас, спасая жену, он раскроется и отдаст Знаменскому все нужное для окончания следствия, либо вступит в борьбу,
Отвергнуть этот торг, чтобы непременно покарать женщину, ложно обвинившую Горобца и обманувшую Знаменского и его друзей? Или стрясти с ушей навешенную лапшу и предоставить Миловидову ее судьбе?
— Ладно, — решил Знаменский, — не стану ловить вас на оговорках.
— Тогда спасибо, — Миловидов расслабился, сел поудобней.
— Рассказывайте.
— Спрашивайте, Пал Палыч, так будет легче.
— Хорошо… Способ хищения в общем ясен. Состав группы тоже… Традиционный вопрос: с чего начинали, что толкнуло?
— А, давно толкало. Сколько можно мимо открытого амбара ходить? Вот однажды и перестал сдерживаться.
— Но был момент, когда вы решали: да или нет?
Сколько перевидал Знаменский людей, и все они ему интересны, самому порой удивительно.
Миловидов едко усмехнулся:
— Был, помню… Прихожу домой раньше обычного — Алена что-то в тазу стирает. Хозяйственным мылом. И запах висит в кухне… не переношу его! Она знала и так виновато-виновато глянула. Вот в тот момент я понял: на все пойду, а этот рай в шалаше — побоку! Чтоб ей на мыле не экономить. Носков моих не штопать!
— Понял, — Пал Палыч слегка вздохнул. — А когда вас осенило «погибнуть» от руки Горобца?
— Надоело все. И захолустье это, и фабрика… Обозначать, будто что-то там меня волнует в производственной жизни. Торчи на собрании и слушай, как очередной дуб тебя экономике учит… а у самого до получки трояка не хватает. Ну а главное — вы, в смысле, следствие. Чувствую: пора обрываться. Я закурю?.. Спасибо. От районных проверяльщиков я бы, пожалуй, отмазался. А к вам сунуться — вы бы ведь послали?
— Послал бы.
— То-то и оно. Пора было закругляться. Но — с умом. И как раз — бац! — кровь носом. И вот стою перед зеркалом и размышляю: моя рубашка, моя кровь. Соблазнительно. Вызвать Горобца на угрозы, натаскать Алену… извиняюсь, оговорился. Ну и еще кое-что сошлось…
— Что влюбленный киномеханик подозрительно уехал?
— Значит, вам все известно?
— Теперь-то да. Задумка не лишена была оригинальности. Дескать, если меня тут убили — это событие сугубо местного значения. Когда я где-нибудь за тысячу верст вынырну — там никто не удивится: вы, мол, гражданин, давно зарезаны… Но вы ведь собирались улизнуть не только от нас, но и от подельщиков! Угадал? Слишком они по вас сокрушаются.