Уши вверх!
Шрифт:
– Пока-покеда-покедовский! Досвидосики! Адью! Чао-Какао! Марш отсюда! – скороговоркой выпалил он и оглушительно заржал.
После этого кроликам ничего не оставалось, как сдаться. Тётя Рита попросила у Флопсон прощения, а потом оба кролика поспешили убраться восвояси.
Флопсон всё ещё немного трясло от пережитого. Но она постаралась взять себя в руки.
– Спасибо, –
– Не обращай внимания. Ну, вот такие они, эти парковые животные, – Джек с философским видом пожал плечами. – Что с них взять? Они никогда не знают, когда надо остановиться.
– К тому же они понятия не имеют о том, как в действительности живут городские звери и какие у них проблемы, – вмешался Фридолин. Потом тяжело вздохнул и добавил: – Сами то они живут хорошо. Слишком хорошо…
Внусняшки очень даже вкусные!
Едва кролики скрылись из виду, полицейские возобновили работу. Теперь они, наконец, могли вплотную заняться поиском улик.
– Что именно мы ищем, шеф? – Джек вопросительно поглядел на Флопсон.
Та на секунду задумалась.
– Мы должны попытаться найти какие-нибудь необычные следы или предметы, – ответила она. – Что-то, чего тут явно не должно быть.
– Понял, – деловито кивнул Джек.
Не теряя времени, полицейские взялись за дело. Пальцеснимальщик Джек достал из рюкзака свою любимую лупу и принялся тщательно осматривать землю. Фридолин восторженно следовал за ним по пятам, буквально дыша ему в затылок. Так продолжалось, пока у хомячка не лопнуло терпение. Ему пришлось доходчиво объяснить Фридолину, что тот своими копытами заметает возможные следы и не даёт Джеку работать.
Майли в свою очередь описывала круг за кругом над лужайкой, с высоты пытаясь высмотреть нечто необычное.
Сама же Флопсон тщательно обшарила все мусорники, заглянула под каждую скамейку и даже втиснулась под забор, чтобы убедиться, что там случайно не затерялось нечто необычное. Ведь она знала, что к полицейской работе нужно относиться крайне серьёзно – нельзя упускать ни малейшей мелочи.
– Шеф? – взволнованно окликнул её Джек. – Мне кажется, я нашёл нечто необычное.
Флопсон бросилась к нему. Хомячок неподвижно стоял возле деревянной скамейки, уставившись на… а, собственно говоря, на что? Вместе друзья принялись рассматривать странный отпечаток в песке. Две прямые, параллельные полоски, а прямо посередине их соединяла третья полоска.
– Выглядит, как буква Н, – пояснила Флопсон остальным полицейским.
– И что общего у буквы Н с нашим похитителем? – Джек вопросительно уставился на неё.
– Может быть, Н – как негодяй? – предложил свою версию Фридолин.
Джек презрительно отмахнулся.
– Никто не будет писать на песке слово «негодяй», если он сам и есть этот негодяй, –
– Какой же ты умный! – восхищённо протянул Фридолин.
Флопсон огляделась по сторонам. Других букв нигде не было видно. Она разочарованно пожала плечами.
– Возможно, кто-то просто нарисовал эту «Н» на песке, и это вообще ничего не значит, – предположила она.
– Но возможен и другой вариант! – обиженно буркнул Джек. – А именно, что я обнаружил крайне важную улику.
– Разумеется, Джекуля! – поддержал его Фридолин. – Ты наверняка обнаружил очень важную улику!
Джек тихо ругнулся. Он ненавидел, когда кто-то называл его «Джекулей».
После короткого, хоть и достаточно бурного совещания четверо полицейских решили на время забыть про эту загадочную «Н». Сейчас гораздо важнее было навестить и опросить де Винтер. Все, кроме Флопсон, разумеется, прекрасно знали, где она живёт. А именно на окраине парка!
Пока они бежали через кусты и клумбы, Флопсон с умным видом просвещала своих коллег насчёт некоторых методов, которые используются в полицейской работе. Она рассказала, что порой следователи договариваются, что на допросе один будет играть доброго полицейского, а его напарник – злого. И этот метод срабатывает, потому что подозреваемый часто невольно доверяется «доброму» полицейскому и выкладывает ему всю необходимую информацию.
– О! Тогда я буду играть злого полицейского! – восторженно воскликнул Фридолин. Но Флопсон решительно отмела эту нелепую идею. Какой из него злой полицейский?
– Ты слишком… милый и добрый, – бережно, чтобы не обидеть пони, пояснила она. – Тебе никто не поверит. Я, скорее, думала о Джеке.
– Это почему же обо мне? – возмущённо засопел хомяк, исподлобья глядя на Флопсон.
Ох, ты ж! И что ей теперь сказать? Надо спасать ситуацию!
– Ты тоже очень милый и добрый! – торопливо воскликнула она. Потом запнулась, пытаясь найти слова. – Но ты умеешь быть и не таким… милым и добрым. Ты очень хороший… актёр. Вот!
– Ты находишь? – Джек явно был сбит с толку.
– Да! – Флопсон энергично закивала. – Иногда тебе просто невозможно не поверить! Настолько ты хорошо… играешь.
– Ладно, если ты считаешь, – Джек даже порозовел от гордости. – Тогда я согласен. И что мне надо делать?
Флопсон объяснила ему, что он должен вести себя со Старьёвщицей как можно более грубо и агрессивно. А потом, когда его грубость достигнет кульминации, на сцену выйдет она, Флопсон. И сыграет роль милого, доброго полицейского. И тогда де Винтер наверняка расколется и всё ей расскажет.
Через некоторое время друзья подошли к деревянному забору. Тут Джек остановился и сообщил, что самый короткий путь к дому де Винтер лежит через этот заброшенный огород. Оказавшись по ту сторону забора, Флопсон была поражена – как в уютном и ухоженном парке могла оказаться такая ужасная помойка! На этом клочке земли царил полный бардак. Горы старой, пожухлой листвы, сухих веток и скошенной травы. А посреди всего этого валялись разные инструменты, с помощью которых садовники поддерживали порядок в городском парке, – лопаты, грабли, лейки, водяные шланги, тачки и ещё много всякой всячины. А ещё куча стремянок и огромная травокосилка.