Ушкуйник
Шрифт:
Татары начали штурм сразу же со всех сторон. Большая часть полезла на лестницы, другая — начала бить тараном из бревна в ворота. Мишка вытащил саблю из ножен, облизал пересохшие от волнения губы. Сердце отчаянно колотилось, в животе была пустота. Стоящий по другую сторону бойницы седоусый ратник предостерёг:
— Не высовывайся из бойницы! Вот когда татарин в проёме покажется — бей! А башку высунешь — сразу стрелу меж глаз поймаешь! Из лука стрелять они мастера!
С наружной стороны стены раздавались крики, визг. В бойнице показалась сабля, за ней — рука. Мишка и рубанул
— Молодец, парень! Так их и надо бить. Татарин — он силён, пока на коне. И нападать они любят, когда у них численное преимущество.
Из проёма показалась короткая кавалерийская пика. Ратник ударил по древку мечом, перерубив его, а Мишка подался вперёд и ткнул татарина саблей в шею. Бить по голове было бесполезно, её прикрывал плоский стальной шлем — мисюрка. Ударивший фонтан крови обрызгал Мишку. От неожиданности он бросил саблю и стал протирать глаза. И быть бы ему убитым, да ратник в сторону толкнул. Мимо просвистела стрела, зацепив ухо. Мишкина кровь смешалась на лице с татарской кровью.
В это время ополченцы по команде вылили в желоба кипяток и кипящую смолу. За стеной раздались отчаянные крики, стоны. Штурм прекратился, татары отошли.
Через некоторое время, когда защитники унесли своих убитых и успели перевязать раненых, татары сделали несколько залпов из луков. Стрелы зловеще шелестели в воздухе. Перелетая через стены и падая внутрь крепости, они находили свои жертвы среди детей, стариков и женщин. Крича, люди в панике бросились ближе к стенам, в мёртвую зону.
Обстрел прекратился. На земле корчились раненые, в нелепых позах лежали убитые. Одних перевязывали женщины, других перенесли в центр, в самое опасное при обстреле из луков место. Им уже хуже не будет.
По команде воеводы ратники и ополченцы стали поливать бревенчатые постройки внутри крепости водой.
— Это зачем? — спросил Мишка у ратника.
— Если татары начнут стрелами с горящей паклей стрелять, то чтобы пожара не было.
— А почему сразу не начали?
— Экий ты любопытный. Сам рассуди — татары за добычей приходят, зачем им пепелище? Будут ещё штурмовать. А коли увидят, что взять крепость невозможно, тогда и поджечь могут. Со зла!
— Вот ироды!
— А то как же, на то и татары!
Со стороны Хлынова приближалось пыльное облако.
— Никак ещё татары!
Все мужчины заняли места на крепостной стене. Через какое-то время стало понятно, что не татары это вовсе, а помощь из Хлынова спешит.
Татары боя не приняли, ушли. Наши преследовать не стали, послали вослед лишь малый дозор — проследить, куда татары направятся. От Хлынова лишь два пути — на Устюг да на Нижний.
Защитники спустились со стен, открыли ворота. Хлыновские ратники въехали в крепость, и Мишка, к своему удивлению и радости, увидел впереди них Костю Юрьева — в чешуйчатой кольчуге и сверкающем на солнце шлеме-шишаке. Начались разговоры, расспросы.
— А что Хлынов-то? Не нападали
— Бог миловал. Как гонец к нам в город явился, так сразу помощь вам и отправили. Как вы тут?
— Держались.
Костя прошёл вдоль строя защитников крепости, остановился напротив Мишки.
— Ты что весь в крови, ранен?
— Это татарская кровь, — пояснил седоусый ратник, — самолично татарина сразил. Одного — он, другого — я.
— Каждый бы так! Эй, парень, а мы, кажется, встречались.
— Это же я, Михаил. Помнишь, по весне из Вятки мы тебя вытащили, когда ваше судно тонуло?
— Попозже поговорим, — жестом остановил его Костя. — Иди — умойся да поешь.
От одного упоминания о еде Мишку чуть не стошнило. А вот умыться надо. Видать, он и в самом деле страшен, коли Костя сразу его не признал.
Он нашёл кувшин с водой и отмыл лицо и руки от засохшей уже крови. Ухо, оцарапанное татарской стрелой, сразу засаднило. Рубаху жалко — почти новая, она вся была в кровавых брызгах.
Мишка нашёл своих деда и бабку. Тут же рядом появилась Лизавета.
— Ой, ты в крови весь — ранен?
— Не моя это кровь — татарская. Бабка всплеснула руками.
— Тебя же убить могли! Пусть взрослые лучше воюют, ты же дитё ещё!
Лиза слегка потеребила его за рукав:
— Сними рубаху, я простирну, может, отмыть удастся.
Он стянул рубаху и отдал Лизе. Подошёл Костя:
— Едва нашёл тебя! — Улыбнулся широко: — Отойдём!
Они нашли место поукромнее.
— Ты вот что, парень. Язык особо про плавание — ну, где команда с ушкуя нас спасла, — не распускай. Не всем про то знать надо.
— Да я что — напомнить просто.
— Ну и ладненько. Я смотрю, ты слова мои не забыл. Сабля вон на боку у тебя, татарина зарубил. Хвалю!
— Правильно говорил — жизнь заставила.
— Каждый бы так. Убей одного татарина, а лучше — двух, которые пришли на нашу землю с желанием поживиться, глядишь — остальные побоялись бы на Русь нападать. Надеюсь, ты не забыл, где в Хлынове меня найти?
— Помню.
— Ну, удачи тебе, купец.
— Не купец я — приказчик только.
— Будешь купцом — хватка у тебя есть. Бывай! И Костя, не оглядываясь, пошёл к своим конникам.
Жители начали расходиться по своим дворам. Ввиду того что помощь из Хлынова подоспела вовремя, осада не продлилась и суток, а главное — татары не успели разграбить избы за крепостной стеной, брошенные хозяевами. Уходили ведь второпях, забирая самое дорогое — детей и скот. Даже до лавки с товарами татары не добрались — не успели, а мародёры, если и были, укрылись в крепости или ушли в леса.
Хлынов стоял на высоких холмах, окружённый лесом, и с юга был прикрыт рекой Вяткой. Для татарской конницы место для ведения боевых действий крайне неудобное. Местные дороги узки, и больше чем в три ряда коней не поставишь. Стоит сделать завал из деревьев, и малая рать вполне может держать тысячное войско. Татарин только на коне силён, когда массой давит, да тучей стрел осыпает противника. А в лесу из лука во врага не попадёшь — ветки да кусты мешают, опять же конь запросто ноги сломать может в барсучьих норах да промоинах.