Ушкуйники против Золотой Орды. На острие меча
Шрифт:
— С чем пожаловал?
Дмитрий Константинович, смирив гордыню, поклонился поясно и со слезливой дрожью в голосе произнес:
— Великий и непобедимый, прошу тебя и слезно умоляю: не входи в город и не разрушай его. Еще не прошло и года, как пожег и оголил Нижний хан Арапша. Его нукеры вывезли все, оставив только черные от пожаров остовы. Я отдам тебе все, что имею. Не трогай города.
Не поверил татарин Дмитрию Константиновичу. Подумал, что обманывает его русский князь.
— Откуп мне не нужен. Я и так возьму больше. Уходи, князь. Твоей крови
Во второй раз враг входил в опустевший город. Брать было нечего. Жители успели уйти и унести самое ценное. Озлобленные неудачей, татары подожгли то, что могло гореть, и ушли, бросая злобные взгляды в сторону городецкого полка, укрывшегося в приречном мелколесье.
Разграбив ближайшие поселения и разорив Березовое поле, татары ушли в степи Придонья.
Глава 4
Сражение на Воже
Беклярибек Мамай не был доволен походом на княжество Нижегородское. Добыча была мала, полон невелик, а недовольных походом много. Дав отдохнуть воинам, ходившим на Нижний, добавив еще две тысячи нукеров и поставив над тремя с половиной тысячами более опытного и удачливого князя Бегича, Мамай указал цель: княжество московского князя Дмитрия.
Давая последние наставления, Мамай предупредил:
— Идти изгоном, городов на копье не брать, обходить стороной, а будет на то воля Всевышнего, города жечь!
О том, что татары опять ступили на русские земли, великий князь Дмитрий московский узнал сразу же, как только войско князя Бегича перешло границу Рязанского княжества. По тому, что татары не пошли к Рязани, князь понял, что целью похода являются земли Владимирского княжества, и спешно приступил к сбору рати. Чтобы собрать большую силу и ждать союзных князей с полками, не было времени, и Дмитрий Иванович выступил против татар с московскими полками. Позже к нему присоединился князь Даниил пронский со своим полком.
Московский князь знал из донесений дальних дозоров силы врага и потому двигался спешно, поставив своей целью не допустить князя Бегича до своих земель.
9 августа московские полки вышли к реке Воже — тихой, местами обмелевшей, заросшей камышом.
«Ждать татар будем здесь!» — решил князь, а на предложение Даниила пронского перейти реку и встретить врага на подходе резко ответил:
— Мы пришли побеждать ворога, и потому пусть река будет ему помехой бежать от нашей рати!
11 августа, как и предполагал князь Дмитрий, татары подошли к самому узкому и мелкому участку реки. Увидев построенные недалеко от берега московские полки, остановились. И только убедившись, что проблем с переправой через реку у них не будет, поспешили на левый берег Вожи. Не дожидаясь последних, татары устремились на русские рати, пытаясь с ходу сломить и разметать русских воинов по простирающейся до самого леса прибрежной луговине. Дмитрий как будто ждал этого. Он подал знак и стоявшие справа от головного полка, который возглавил Дмитрий Иванович, князь Даниил
Не зря пришли московские полки заранее. За два дня они выкопали до десятка ловчих ям, замаскировав их сверху зелеными ветками, а вынутую из ям землю перетаскали в ближайший подлесок. Луг перед центральным полком утыкали небольшими колышками, а каждый стоявший в первых рядах воин имел под ногами кол в четыре аршина длиной с заостренным и обожженным на костре концом. Когда татарская лава устремилась в середину пешего полка, ратники, положив копья и сулицы, подняли встреч татарам колья. Кони проваливались в ямы, ломали ноги от вбитых в землю колышков, вспарывали себе груди и животы… теряя всадников, сбрасывая их под копыта… Движение лавы застопорилось, а когда пешцы, выставив копья, двинулись вперед, всадники князя Бегича повернули коней вспять. Но было уже поздно: полки князя Даниила и стольника Никиты замкнули кольцо, пройти через которое удалось немногим. Их не преследовали, так как ночь опустилась на землю, скрыв беглецов, а утром преследовать не позволил туман. Только ближе к полудню московские полки, перейдя реку, направились в степь. Вскоре они наткнулись на обоз князя Бегича и захватили его. Идти дальше не было смысла, и великий князь Дмитрий Иванович приказал повернуть в родные пределы.
Москва встречала победителей колокольным перезвоном, запахом медовухи и пирогов.
Великая княгиня Евдокия, несмотря на последнюю неделю беременности, встречала мужа-победителя за крепостной стеной на рязанской дороге. С ней, хвостом, мал мала меньше, ожидали родителя шестеро детей: четверо мальчиков и две девочки. А дальше вдоль дороги расположились бояре, купцы, священнослужители, боярыни и боярышни, весь московский люд. Шум стоял невообразимый: все что-то кричали, размахивали шапками, платками, монахи московских монастырей и попы истово крестились на вынесенную из собора икону Спаса.
Обняв княгиню, князь с укоризной в голосе произнес:
— Младшеньких-то зачем взяла.?Малы еще. Да и сама, того и гляди… разродишься…
Евдокия, с трудом переступая из-за внушительного размера животика, с трудом поспевала за мужем.
— Ты Мамая-то видел? — поинтересовалась она, поглядывая на князя Дмитрия снизу вверх.
— Не довелось. Не сам хан пришел, прислал князя Бегича, да и того не нашли: то ли сгинул, то ли сбежал. Потом расскажу. Из священников-то кто встречает?
— Преподобный Сергий Радонежский. У него к тебе дело.
— Потом, — отмахнулся князь. — Это ты пир затеяла?
— Я, — княгиня кивнула. — Надобен пир, не всяк год великий князь входит в город с победой.
— А бояре что ж?
— Скряжничают…
— Доберусь я до них. Последние штаны отдадут! — сквозь зубы процедил князь и, обернувшись, подал знак, чтобы войско стало. Подбежавшему окольничему Тимофею наказал: — В кремль две сотни введи, остальных же направь в Коломну.