Ушли клоуны, пришли слезы…
Шрифт:
— Всенепременно.
— Я не сомневался.
— Но почему летите вы? Почему не Лангфрост?
— Все, что он делал до сих пор во Франции, делалось нелегально. И не только там. Он вынужден держаться в тени.
— А вы? Вам можно?..
— Мне можно. Более того, я должен. Я буду сотрудничать с французами официально. С Полис жюдисьер. Это французский партнер ФКВ.
— Спасибо, — сказала Норма.
— Мы ведь тоже партнеры, разве нет? Вы мне очень помогли, и не раз. Ах да, насчет одежды! Я был настолько уверен, что вы согласитесь… Я позвонил моим сотрудникам в Гамбург и попросил, чтобы одна из сестер уложила ваши вещи. У вас ведь все в институте. Чемодан доставят
— Спасибо за все. Но как мне быть с господином Вестеном? Он чувствует себя неважно. Мне не хочется его будить. Но знать, где я, он должен обязательно.
— Напишите ему несколько строк. А попозже будет время позвонить по телефону, — посоветовал Сондерсен.
26
Когда они на специальном самолете ФКВ перелетали через Ла-Манш, давно рассвело. Над горизонтом поднималось солнце, похожее на красный мяч. Цвета воды и неба менялись — серые, серо-голубые и синие. Норма, донельзя расстроенная, вспоминала, что наблюдала уже однажды такую игру красок, когда вода другого моря через каждые несколько секунд приобретала иной оттенок. Она думала о Яне, не в силах отделаться от мыслей о нем. В то время как сидевший рядом Сондерсен рассказывал…
— …Лангфрост прожил более двух лет в пансионе этой неряхи Майзенберг… В гамбургском институте начали работать над вирусом против рака груди семь лет назад. И уже примерно пять лет политики и военные сверхдержав знают, что необходимо вырваться из атомной спирали и найти подходящее оружие для Soft War, не так ли? Наше правительство дало указания своим людям три года назад. Считанным людям. И среди них — Лангфросту…
Мы с тобой много пережили, Ян, думала Норма. Ты потерял жену, а я Пьера и моего мальчика. Как трогательно внимателен ты был ко мне последнее время. Не задавая ненужных вопросов, почувствовал, что у меня на душе. Там, в Симьезе, в Ницце, в парке с лимонными деревьями и цветочными клумбами. О чем ты мне рассказывал? О римских руинах. О термах. О музее Матисса. О картинах Шагала. «Авраам оплакивает Сарру»… Мне что, тоже оплакивать тебя, Ян? У меня нет больше слез…
— …вы заходили к этой Майзенберг. Она жаловалась вам на то, что Лангфрост постоянно куда-то исчезал. Считала, что он обманывает ее с другими бабами… А ему приходилось очень много предпринимать, когда в работе группы профессора Гельхорна наметился несомненный прогресс… и не только там. И в «Еврогене», в Париже, например, где работал Патрик Рено…
Ты тогда зашел в церковь, а я ждала тебя снаружи, сидя на каменной скамье… Помню маленькую ящерицу с ее древними мудрыми глазками. Я подумала тогда, что ей все известно — и о твоих печалях, и о моих, а потом откуда-то возник толстяк священник, пожелавший утешить меня. А я на него накинулась с бранью. Выйдя из церкви, ты сразу понял, что со мной происходит, сразу… Неужели ты притворялся, лгал, изворачивался? К нам тогда подбежал еще мальчишка-оборвыш, клянчивший десять франков. Ты дал ему двадцать. Места дивные, сказал ты, а мир отвратителен. Это ты сказал в ресторане «Лазурное небо»… Неужели все это притворство, фальшь, комедия, неужели ты с самого начала обманывал меня и использовал в своих целях? За что?!
— …Лангфрост спас вам жизнь в самый последний момент, когда вы лежали на постели, а этот Антонио Кавалетти из «Генезис два» выстрелил в вас и промахнулся. Просто страшно подумать… Какой все-таки Лангфрост молодчина!..
Утро в аэропорту… Ни души… Тишина… Никогда я не испытывала такого чувства полной умиротворенности… Я подумала, что мы оказались в мире,
— …Лангфрост жил как бы на содержании у Майзенберг… Трудно себе представить, какой образ жизни приходится вести иногда агентам спецгрупп. В тот самый день Лангфрост оказался в цирке «Мондо»… Его людей кто-то предупредил… И одновременно ввел в заблуждение! Вот почему Лангфросту не удалось ничего предотвратить. Помните, как он ворвался в вашу телефонную будку?..
Когда я впервые пришла к тебе, в твою квартиру, ты читал своей дочурке сказку Оскара Уайльда… А в воскресенье мы вместе с Елей прокатились на прогулочном теплоходе… И она рассказывала мне о черепахе и об атолле Бикини… А потом ты подарил мне книгу, подробно рассказывал все о ДНК… А потом мы уже готовы были поцеловаться, сблизиться… Может ли он оказаться таким негодяем? Такой человек, как Ян? А что если может, подумала Норма. И испуганно подняла голову.
— Что вы сейчас сказали? — спросила она.
— Лангфрост — один из тех, кто нес гроб.
— Когда они украли у программы «Мир в кадре» пленку со съемками похорон, я подумала, что из-за него, но пленку украли в «Премьер шен» и в «Теле-2» тоже. А там Лангфрост не появлялся. Пленку похитили по другой причине?
— Скорее всего, существует и другая причина, — сказал Сондерсен.
— Спрашиваете: какая?
Она посмотрела на него со стороны. Лицо его потемнело от усталости.
— Вот уже и Франция, — сказал он. — Где-то здесь, на побережье, сорок два года назад молодые солдаты вскарабкивались на дюны. Американцы, англичане, французы и канадцы. Тысячи из них погибли. Но приказ они выполнили и своего добились. Вместе с Советами они разгромили нас и выиграли войну. Тогда они были союзниками и друзьями. А сегодня, — Сондерсен отвернулся, словно ему стало стыдно. — А сегодня… — повторил он очень тихо.
27
Самолет приземлился на аэродроме и вырулил на одну из отдаленных стоянок. Было ровно семь часов тридцать минут утра. По летному полю промчался и резко затормозил у трапа черный «пежо». Солнце стояло уже довольно высоко, и в его свете все самолеты в Орли, все здания, радарные установки и бензозаправщики казались позолоченными. Опять прекрасный осенний день, подумала Норма, вышедшая из самолета вместе с Сондерсеном. Из машины выскочили двое, и старший из них подбежал к Сондерсену. Он сразу представил его Норме.
— Это комиссар Жак Коллен из Полис жюдисьер. Я уже говорил вам, это коллеги нашего ФКВ.
Коллену за шестьдесят, он маленького роста, с морщинистым лицом и удивительно молодыми глазами.
— Мадам, счастлив познакомиться с вами. Я всегда восторгаюсь вашими репортажами.
— Вы очень любезны, мсье.
Второй достал из машины небольшой чемодан и тоже подошел к ним.
— Инспектор Брайтнер из ФКВ, — сказал Сондерсен.
— Ваши вещи, фрау Десмонд, — Брайтнер поставил чемодан перед Нормой. — Надеюсь, медсестры в Гамбурге выбрали подходящие.
— Не сомневаюсь. Благодарю вас.
— Летчики получили указание диспетчера оставаться на стоянке, — сказал Сондерсен.
— Да, — кивнул Коллен. — Должен, однако, предупредить, что эти трое исчезли.
— Исчезли… — протянул Сондерсен, не зная, что и подумать.
— Как сквозь землю провалились, — сказал Коллен. — Иначе не скажешь.
— Исчезли?
— По пути в Ниццу. Оторвались от моих ребят и улетели самым первым рейсом. В шесть тридцать утра. Когда мы передали в Орли их имена на пульт регистрации, самолет уже поднялся в воздух. Фатально!..