Усиливая Боль (Переработанное)

Солнцев Иван Иванович

Скидывает необходимые вещи в ту же сумку, что и в пятницу. Не видит смысла медлить. Залезает на «туту.ру» и быстро резервирует билет на ближайший поезд, понимая, что на машине сейчас ехать не в состоянии. Умывается, чистит зубы, собирает волосы в «хвост». Вызывает такси. Проверяет напоследок почту.

«Я с тобой»

Фраза в теме письма. Само письмо пустое. Отправитель – некто с двумя полосками на лице. Катя не выдерживает. Теряет контроль над своими мотивациями. Закрывает рывком крышку ноутбука, выдергивает из него все провода и швыряет его со всего маху об стену, заставив снова раскрыться и разломаться на соединенные шлейфом две части при падении

на пол.

Приезжает такси. Водитель «шкоды» немногословен. Город все еще кипит. Остывает. Тонет в осенней ночи.

Девушка отпиливает пальцы ножом с завидным упорством. Она уже по привычке решила помочиться в рот умирающей жертве, но неожиданно для себя обнаружила, что это уже не приносит былого удовольствия, стала прижимать безвольный рот умирающего к своему паху, но лучше не стало, и моча потекла из его рта, и она в ярости несколько раз ударила его головой о стену, а теперь отрезает пальцы и впихивает их в рот трупу. Еще один палец засовывает в ноздрю. Улыбается и с чувством выполненного долга встает. Передумывает и еще несколько раз зачем-то втыкает в грудь трупу тонкий и острый нож.

Снова встает. Кладет нож в карман. Одевается. Проверяет себя на отсутствие загрязнений – пятен крови, мочи и так далее. Довольная результатом, уходит из помещения.

Исчезает.

Катя просыпается от шума снаружи. Странного, словно бы мерцающего в пустоте бездонной тишины сна.

«Oh lordy, trouble so hard»

Мотив звучит откуда-то издалека, кажется болезненным, не относящимся к этой реальности, увязшим в бреду. Спустя несколько секунд Катя понимает, что звучит он, на самом деле, на минимальной громкости в наушниках, которые она вложила в уши перед сном, включив при этом зацикленное проигрывание всего музыкального содержимого «айфона».

«Don’t nobody know my troubles but God»

Нытье Веры Холл и бит Moby заставляют Катю дрожать от странного, глубинного страха, словно бы суля какие-то неприятности. Она вытаскивает наушники. Поднимает голову. Понимает, что поезд стоит. В купе, на месте напротив сидит тучная женщина, подсевшая в поезд, судя по всему, где-то в пути. Через какое-то время по вагону проходят туда и обратно люди в черной форме. Полицейские. Сумеречные мысли. Приглушенные разговоры вокруг.

«Наверное, воровал или домогался до кого – вот и наказали скотину. Наконец-то, хоть кто-то смелый нашелся этим баранам отпор дать»

Катя садится, скрестив ноги, но одеяла с себя не снимает. Так безопаснее.

– Что… - она осекается, не узнав снова собственный голос. – Что случилось?

– Кошмар, - тучная женщина качает головой. – Ужас, что… - прерывается и принимает задумчивый вид.

– М-м, - Катя делает вид, что что-то поняла.

– Нашли труп то ли в туалете, то ли в тамбуре в каком-то вагоне, - решается спустя полминуты прокомментировать свою задумчивость соседка. – Говорят, ужасный вид у него. Нерусский какой-то. То ли узбек, то ли еще что-то такое. Вот, ходят, проверяют всех мужчин, кто есть.

– Мужчин? – непонимающе наклоняет голову Катя.

– Ну, говорят, такое под силу было сделать только мужику, - соседка скрещивает руки на груди. – Причем, мужику здоровому. Не знаю. Жуть какая-то.

Голоса в соседнем купе.

«Туда и дорога. Хорошо его, говорят»

«Злой ты, Ваня»

«Мир жесток, я стараюсь соответствовать»

Катя вытаскивает ручку чемодана и инстинктивно дергается от создавшегося

при этом звука. Думает, что все совсем плохо. Что холодно. Что пора быстро искать такси. Что надо было предупредить о времени приезда. Что на дворе утро, и что она не спала всю ночь после того, как ее разбудили передвижения по вагону и болтовня, и что в голове ее все также крутится Natural Blues, и фразы «trouble so hard» и «troubles, but god» кажутся совершенно одинаково звучащими.

Утренняя болтливость таксиста-частника, рассказывающего вкратце «за жизнь», заставляет Катю задуматься о преимуществах обращения в профессиональные организации рынка извоза. Потом – вложить в уши наушники-капли, и снова…

«Oh lordy, trouble so hard»

– Нет, Кать, ты определенно исхудала. Да на тебе лица нет, на самом-то деле. Блин…

Оксана перебирает пальцами стоящую на столе широкую кружку и внимательно смотрит на Катю. Катя стоит рядом со столом и смотрит в окно.

– Фитнес помогает, - горько усмехается Катя.

– Лучший фитнес – это тот, который на простынях, - твердо заявляет Оксана. – Ну, физкультура-то, конечно, никогда не мешает. Ладно, раз уж ты немного пришла в себя, давай по существу. Что происходит?

– Не знаю, - пожимает плечами Катя.

– Интересный поворот, - смеется Оксана.

– Действительно, не знаю. То есть… - Катя замирает, ловит взглядом что-то подвижное вдалеке, теряется им среди деревьев близлежащего леса, но, моргнув, быстро возвращается обратно в дом. – Понимаешь, есть факты. Разрозненные. Я могу их назвать, но они – не то, что происходит. А что происходит, я понять не могу, потому что не собрать все воедино.

– Давай по порядку. Все было хорошо, и тут… - жестом предлагает продолжить.

– И тут полгода назад я рассталась с парнем, - Катя пытается улыбнуться этой, вроде бы, шутке, но понимает, что доля шутки в ней слишком мала. – Полгода, наверное, назад. А потом все было как-то странно. Никак. А потом было еще что-то. А потом я жила себе и искала новых знакомых.

– На улице?

– Можно сказать и так. Рылась в помойке.

– А, в интернете, то есть, - понимающе кивает.

– Ну, и в какой-то момент все новые знакомые стали пропадать без вести. В общем-то, плевать, не люди и были. Но на днях мне стала писать какая-то больная тварь. Стала намекать, что исчезновения не случайны. Потом убитым находят одного мужика с моей работы, который пытался намедни ко мне вроде как клеиться. Потом еще какая-то несуразица – мне пишет эта дура и говорит, что очередное убийство на ее счету. Потом…

Катя замирает. Только сейчас в ее памяти проскальзывает короткий эпизод, который слишком удачно встает в мозаику этой ночи. Она вспоминает, что, когда она отходила в поезде в туалет, на нее в коридоре как-то странно, с прищуром посмотрел и цыкнул какой-то ярко выраженный узбек. Или ей показалось, что он посмотрел с прищуром, потому что он был в принципе узкого разреза глаз – она не поняла. Другое дело, что ей это совершенно не понравилось, и она постаралась как можно быстрее пройти в сторону тамбура, и она обернулась на миг и заметила в дальнем конце коридора еще двоих людей – вроде, парня и еще кого-то за ним, смотрящего вдоль коридора, и ей показалось, что это была девушка с длинными волосами, но она не придала этому никакого значения. Теперь ей кажется, что следовало рассмотреть окружающих получше, но ее слишком нервировал узбек. Ее слишком нервировал поезд. Все подряд заставляло ее бежать.