Ускользающая мишень

Ямалеев Рамиль Кимович

Согласно заранее намеченному полковником плану, Павел должен был находиться во временной "консервации" и прийти на помощь Ане только тогда, когда Сергей Котов будет найден. Непредвиденное могло случиться в самый последний момент, а Головач не хотел рисковать своими агентами. "Транспортировка" Котова - дело непростое; его предполагалось полностью возложить на Павла Лагутина. А до этого времени капитан должен был сидеть на самом "дне" тихо, как мышь. Единственный планируемый "выход в свет" только для того, чтобы засветиться в милиции,

подтверждая статус законченного ал-каша. Что Павел с успехом и сделал.

Итак, часть своей легенды Лагутин уже подтвердил. Подрался, угодил в каталажку, получил заслуженные оплеухи и теперь спал. Спал и не знал, что именно этой ночью с северной стороны города, соблюдая повышенную секретность, вошли несколько БТРов внутренних войск и были введены бойцы спецназа. Бронетранспортеры разместили так, чтобы прикрыть трассу, которая вела от номерного завода "Старт" до железнодорожной станции Плахов-2. Эта тупиковая ветка не предназначалась для поездов и электричек, местные даже толком не знали, что по ней возят, вспоминали о ней только тогда, когда ночью вдруг с ревом проносился электровоз, тянувший за собой несколько наглухо закрытых вагонов.

Спаренные по два БТРы, приданные к ним в помощь грузовики со спецназом, автомобили связи и автобусы с молчаливыми людьми в гражданском (принадлежность их к особым подразделениям даже не обсуждалась среди военных) - все это называлось коротко "спецкордон". Номера этот спецкордон не имел. Сколько таких сейчас было выставлено вдоль трассы до станции разгрузки - никто не знал, и это только придавало всему происходящему особую значимость.

Как и положено, пулеметы на БТРах были зачехлены, хотя боекомплект в боевых машинах имелся, к тому же двойной. Бойцы замерли среди холодных "цинков" с патронами, вяло травили анекдоты, многие просто дремали, не обращая ни на что внимания...

Один из дембелей, курский крепыш по фамилии Мурзенко, не торопясь вытачивал из латунной пластинки двуглавого орла. Через несколько месяцев этот орел должен был украсить правую сторону груди, располагаясь как раз под значком-парашютом. Сам Мурзенко никогда с парашютом не прыгал, но это его не смущало - раз купил, значит, имел полное право носить, и все тут...

– А ну тихо!
– вдруг прикрикнул на подчиненных молоденький офицер, сидевший на броне рядом со связистом.
– Тихо, гоблины!

Бойцы, прятавшиеся в железном брюхе бронетранспортера, недовольно замолчали.

– Чего там?
– не выдержал наконец кто-то из "гоблинов".

Офицер смачно выругался. Только что по связи передали, что предыдущий спецкордон миновала машина, но какая именно и с какой целью - из-за помех было не разобрать.

– Тихо!
– еще раз крикнули с брони. Бойцы лишь равнодушно пожали плечами, они понимали, что офицер кричит просто так, для порядка, - еще звездочек мало на погонах, вот и разоряется. Ничего, получит еще один "просвет", станет майором, заматереет и поумнеет... Именно в этом смысле высказался Мурзен-ко. Высказался негромко, как будто для себя, но молодой лейтенант услышал. И естественно,

не смолчал.

Во-первых, он построил весь взвод возле БТРов - опухшие от сна солдаты не понимали, в чем дело, строились вяло, с привычным матерком, проклиная про себя и службу, и начальство. Во-вторых, лейтенант отобрал у Мурзенко латунного орла, которого тот не успел спрятать, и не просто отобрал, а еще и заявил, что Мурзенко пойдет на дембель последним в роте. В-третьих, офицер произнес гневную тираду о том, что, пока вся страна надрывается, пытаясь построить новую, теперь уже окончательно прекрасную жизнь, некоторые "гоблины" и "гунны" (лейтенант до военного училища отучился два года в университете) позволяют себе...

Что именно позволяют себе "некоторые "гоблины" и "гунны", так никто и не узнал, потому что в это самое время по трассе пронеслось несколько приземистых джипов со спецсигналами. Машины шли почти бесшумно, хищно, и в этой хищности чувствовалась странная уверенность, что никто их не сможет остановить.

Первые три машины промчались на большой скорости, сохраняя почти идеальный интервал, а четвертая неожиданно притормозила, и не успел лейтенант среагировать, как из темного чрева показалось до боли знакомое лицо начальства и раздался его гневный рык:

– Что, офицер, охренел вконец?! Показуху здесь вздумал устраивать, мать твою так-растак-перерастак!.. Я тебе покажу показуху! Ты у меня будешь еще в Магадане тротуары мести!.. Я тебя...
– Тут начальство выдало такое матерное коленце, что лейтенант, ошеломленный этим напором, едва не подпрыгнул от неожиданности, - он впервые услышал, чтобы генералы так ругались.

– А ну, живо прячь всех в броню! Чтобы через пять минут здесь никаких демонстраций не было! Быстрей, быстрей, маму вашу через колено!..

Джип резко взял с места и исчез в темноте. Офицер, не тратя лишних слов, махнул подчиненным рукой, и те с радостью бросились "прятаться"...

Именно в этот момент задрожала земля, тяжело проревели моторы, снопы света высветили трассу - это со стороны "Старта" показались два огромных грузовых вездехода типа "Ураган-2". Каждый из них тащил длинную платформу, на которой стояло что-то большое, зачехленное и, судя по тому, как натужно работали двигатели машин, очень тяжелое. Водительские кабинки в вездеходах были разделены на две - справа и слева от двигателя, в каждой сидело по человеку водитель и штурман.

Молодой солдат-первогодок высунулся было из брони, но злой Мурзенко сильным ударом вбил его обратно:

– Пошел ты! А ну сидеть, я сказал!

– Мурза, сдвинься, дай поглядеть!..

– Мурза, ну дай, не жмись!..

– Земеля, ты чего?! Мы же свои...

– Тихо у меня! Рты позакрывали! Быстро, шушера зеленая!..

Бойцы заканючили, но обозленный утратой орла Мурзенко был неприступен: он уселся верхом на люк, не давая товарищам наблюдать, как мимо их спецкордона проносятся тяжелые грузовики. Недовольный случившимся дембель, прищурившись, смотрел на колонну и негромко шептал: