Ускользающая мишень
Шрифт:
– Да ты, брат, пьян, как мамонт!
– Не понял?! Какой еще к лешему мамонт?!
– заорал от такого нахальства изрядно поднабравшийся завхоз.
– Это кто? Найченко, ты, что ли?
– Ну-ка!..
– Павел осторожно отодвинул расшумевшегося человека и прошел в мастерские. Резко обернулся, вскинул голову.
– Теперь узнаешь?
– Лагутин?! Павло?! Не может быть! Павло, братан, ты, что ли?! Не верю! Да какими судьбами? Откуда?..
– Здорово, Игнат!
Они бросились друг к другу, обнялись. Игнат еще раз окинул его быстрым взглядом,
– Ты откуда такой?
– А... Долгая история!
– Молодец, что зашел! Как же так! Ну ты даешь!
– Игнат никак не мог успокоиться - все похлопывал Лагутина по плечам, по бокам, трогал совсем как большую куклу, вертел в разные стороны, пока тому наконец не надоело.
– Хватит, хватит!
– Да погоди, дай насмотреться!
– Брось! Что ты как маленький!..
– Можно подумать, ты большой. Всего-то разница - восемнадцать дней!..
– Помнишь!
– А как же!.. Ну пойдем, там у меня осталось немного. Ты "Белый аист" уважаешь? Помнишь, был такой коньяк молдавский? Сейчас, конечно, вкус не тот, но пить можно. Пошли, я тебя с компанией познакомлю...
– Кто там?
– А, так...
– махнул рукой Игнат.
– По-нашему говоря - вся наша тройка!..
– Какая еще тройка?
– не понял Павел.
– Ну в школе кто еще пьет? Правильно - завхоз, физрук и военрук. Тройка!.. Пошли!..
– Нет.
– Чего так?
– Поговорить надо.
– Сейчас и поговорим! Вот чудак! Это классные ребята...
– С глазу на глаз, - твердо сказал Павел.
– Ox!
– Игнат вздохнул, подумал секунду-другую.
– Счас сделаем!..
– Только обо мне особо не нужно трепаться!
– Понял, понял... Чего же не понять! Чай, не при царе выросли, а при нашей родной советской власти! Что такое секреты - усвоили с детства.
– Игнат мелко засмеялся, и тут только Павел заметил, как сильно постарел его приятель.
– Ты уж извини, что я тебя отвлекаю...
– Нормально, Павло. Пошли в слесарку. Игнат завел его в соседнее помещение и, велев подождать, отправился выпроваживать партнеров по "тройке"...
В тесной подсобке устоялся прочный винный дух, под ногами катались пустые бутылки, на стенах висели какие-то ободранные постеры с полуголыми девицами. Было жарко, Павел снял куртку, повесил ее на гвоздь. Чем-то вся эта обстановка напомнила ему собственную берлогу.
– А ты знаешь, Рита ведь умерла, - вдруг вспомнил Павел.
– Какая Рита?
– переспросил Игнат.
– Рита Конюхова. Она старше нас была. Помнишь? Несколько дней назад. В Москве. У нее, оказывается, был рак крови...
– Нет, - подумав, сказал Игнат и открыл бутылку водки.
– Ты меня, Павло, прости, но, хоть убей, не помню... И вообще все это детдомовское детство провалилось куда-то в тартарары! Все разъехались, разбежались, разлетелись. Никто не пишет.
– Не докончив, он махнул рукой.
– Грустно все это!
– Да...
– протянул Павел.
– Ну, наливай,
Игнат налил доверху. Подвинул стакан приятелю.
– За встречу!
– Погнали...
Выпили. Закусили хлебом. Выдохнув, Игнат вновь наполнил стаканы.
– Теперь Риту помянем, - предупредил Павел.
– Помянем!
– подхватил Игнат. Снова выпили. Водка ударила в голову, и Павел с силой провел по лицу рукой.
– А я вот часто детдом вспоминаю, - негромко произнес он.
– Ребят наших, девчонок...
– Брось! Чего там хорошего было. Мордобой и голодуха...
– Казалось, от выпитого Игнат протрезвел, говорил четко, ясно формулируя мысли: - Ребята хорошие были - это верно! А остальное - лучше не вспоминать. Слава богу, что живы остались!..
– Ладно...
– согласился Павел.
– Как живешь?
– Как?
– Игнат усмехнулся.
– Один умный человек сказал: "Я не верю в Бога. Я верю в нервы". Как?
– Сильно! И как же у тебя с нервами?
– По-разному, - туманно ответил Игнат.
– Вот так я и живу... А если проще, то - как все в Плахове, то есть хреново!..
– А чего так? У тебя же все есть - работа, крыша, жена... Жена есть?
– Была, - отмахнулся Игнат.
– Да дело не в бабах.
– А в чем?
– А вот не поверишь, Павло, - задушевно начал Игнат, - в коммунистах...
– Боже мой!
– поразился Павел.
– Эти-то блаженные чем тебе не угодили?!
– Ох, до чего же я ненавижу красных, ты б знал!
– с каким-то остервенением произнес завхоз.
– И не за то, что у них идеи всякие б...ские, там интернациональные и тому подобное!.. Нет, за другое! За то, что проорали все! Как они, дураки, все профукали!
– Игнат вдруг с силой треснул кулаком по столу.
– Жил человек, мечтал о чем-то... Ну пусть болото, пусть нищета, ладно, пусть!.. Но ведь светло же жили! Павло, гадом буду, жили светлее! А песни какие пели!..
– Пожалуй, верно, - подумав, согласился Павел.
– Песни были хорошие...
– И песни, и книги, и кино ведь было!.. А теперь?.. Болото. Кому Канарское болото, а кому - родное!.. Эх! Наливай!
Павел разлил остатки водки. Чокнулись. Выпили...
– А у тебя как?
– вдруг неуверенно поинтересовался Игнат.
– По-разному. Работал в одной фирме, а теперь гуляю сам по себе, уклончиво Павел.
– А жизнь в полосочку...
– Он выдержал паузу, затем спросил серьезно: - Игнат, есть дело одно, поможешь?
– Дело? Погоди! Пока ничего не говори, - оборвал его Игнат.
– Менты в этом деле присутствуют?
– В общем-то да. Вполне могут возникнуть и менты... А что такое?
– Тогда молчи! Ни слова мне не говори!..
– Ты с ума спятил!
– Молчи, дурак... Мне теперь ничего нельзя знать!
– Ты что?!
– Павел начал сердиться.
– Все!
– весело и страшно засмеялся Игнат.
– Нет больше бывшего воспитанника детдома номер четыре Игната Нахимова! Кончился! Спекся! Сгорел!..