Ускользающая темнота
Шрифт:
– Ну как?
– Просто красавица!
– О тебе такого не скажешь! – весело хихикнула Катя и легонько ткнула Зою указательным пальцем в кончик носа. Добавила: – Шучу! Не обижайся!
– Я и не обиделась. – Девочка пожала плечами, и видно было по лицу, что расстроилась, но держится. Они поднимались по лестнице. – А зачем это?
– Что это?
– Ну, хвост, щеки?
– Сейчас узнаешь.
Они остановились у обшарпанной двери и позвонили, как было указано напротив Вариной фамилии, три раза.
Дверь открыл приятный юноша лет шестнадцати. Увидев Катю, он покраснел и тихо поздоровался:
– Привет, Кать.
–
– Да, простудилась.
– Зоя, кстати, – Катя неожиданно остановилась и обернулась на неловко плетущуюся сзади одноклассницу, – познакомься, это Варькин брат Иван. Иван, это Зоя, наша подруга.
– Очень приятно, Ваня. – Он протянул руку, даже не взглянув на девушку. Все его внимание было сосредоточено на пушистом хвосте и длинной белой шее Кати.
– Зоя. – Она была уверена, что могла бы назваться как угодно, ее имени он все равно не запомнит.
Тем временем они вошли в комнату. Варя лежала на кровати под одеялом, с замотанным горлом. Рядом на табуретке стояла кружка с дымящимся чаем и баночка с медом.
– Девочки! – радостно прохрипела Варя и хотела вскочить, но брат ее опередил.
– Лежи, лежи! Куда, стрекоза. – И стал закутывать Варю.
– Как здорово, что вы пришли. Садитесь. – И она опять хотела вскочить, бежать за стульями.
– Варька, а ну лежи. Я все принесу. – Брат притащил стул и табуретку.
Они сидели, болтали, пили чай. Зое казалось, что никогда в жизни она не пила такого вкусного чая. Ваня был очень милый и явно по уши влюбленный в Катю. Варя хохотала от души над его рассказами. А Катя вела себя так, будто она королева, а подданные ее развлекают и она снисходительно принимает их старания. Зою поразило, что она абсолютно не реагировала на периодически смотрящего на нее в упор Ивана и воспринимала его поклонение как само собой разумеющееся. Зоя ни за что бы не выдержала таких взглядов. Да в нее и не влюбится никогда такой симпатичный парень. Может, даже и страшный не влюбится. Куда ей до Кати! Права она, когда сказала, что ее красавицей не назовешь. Так иногда думала Зоя, но мельком, а в целом вечер был такой прекрасный, что про непредупрежденную няню она вспомнила, когда за окном уже стемнело. Девочка даже испугалась. Бедная Полиночка, она небось совсем извелась, но сказать, что ей пора уходить, язык не поворачивался. Слава богу, Катя скоро начала собираться. Иван вызвался ее проводить. А Зоя пошла одна, сказав, что совсем не боится, только ее об этом никто не спрашивал.
На следующий день в школе состоялся такой разговор:
– Ну что, – Катя состроила презрительную мину, когда Зоя подошла к ней на перемене, – развлеклась вчера?
Зоя опешила. Они так хорошо расстались, и этот вопрос стал для нее неожиданностью:
– Почему развлеклась?
– А как еще можно назвать посещение коммуналки дочкой профессора, живущей в громадной квартире? Будешь теперь дружить-то с нами?
– Катя, как ты можешь так говорить?
– А что такого я сказала? Это мы с хлеба на воду перебиваемся, пока ты там кукол лепишь.
– Да я, да у меня...
– Ну чего, чего у тебя?
– Мой папа, между прочим, всю войну
– Откуда ты знаешь, что он работает? – ухмыльнулась вредная подружка.
– А что же он делает?
– Спит! Тоже мне, святая простота.
– Он и дома может поспать.
– Ты глупая или притворяешься? Кстати, ты зачем у Вари сахар ела? Да еще так много?
– Ну ведь они угостили.
– Мало ли что угостили, а не надо было есть. Да что с тебя взять, это у вас все с неба падает. Ты не понимаешь, как тяжело что-то достать.
– Катя, я не подумала. Ты бы мне сказала. – Зоя не на шутку расстроилась и чуть не плакала.
– Конечно. А бедная больная Варя без сахара осталась. Ты разве не видела, что я не ем.
– Я думала, может, ты не любишь. Я принесу Варе и сахара, и варенья. Прям сегодня и принесу. У нас есть.
– Я люблю сахар. Только понимаю, в отличие от тебя, как он достается.
– Катенька, ты такая умница. Ты мне говори, пожалуйста, что делать. Ну, простите меня, девочки. Я такая глупая.
– Ладно, не расстраивайся. Давай я тебе лучше про Ваньку расскажу. Он за мной бегает. Над ним уже все смеются...
Катя взяла Зою под локоток, будто и не было неприятного разговора, и повела ее по коридору, рассказывая, как влюблен в нее Варькин брат. А после уроков они пошли по домам, чтобы потом снова встретиться у Вари.
Так и началось это странное общение, которое и дружбой назвать было нельзя. Ну если только со стороны Зои – ее мечта сбылась, и Катя с ней водилась. А Катя, на каком-то инстинктивном уровне используя метод кнута и пряника, возымела над девочкой почти неограниченную власть. Иногда Зоя сильно обижалась и думала, что все, не хочет больше она дружить с Катей, но непреодолимая сила влекла ее к подруге снова и снова. Особенно, когда Катя после очередной порции обидных слов подходила извиниться сама.
Пока никто из них не знал, какие причудливые кружева уже начала плести судьба, распоряжающаяся, как всем известно, по своему усмотрению человечками, снующими по круглому шарику, именуемому Земля.
Москва. Наше время
Настроение у Кати было хуже некуда. Да еще заботливая «англичанка» поставила букет в воду и, не переставая его нахваливать, спросила, что она скажет мужу. Ее-то какое дело?! «А действительно, что я скажу Стасу и скажу ли вообще?» – размышляла Катя, выйдя с урока, от которого в голове ничего не осталось, и пытаясь запихнуть букет в мусоропровод. Укололась о стебли роз, плюнула со злости и оставила торчать цветы палками вверх – дворник уберет, – нехорошо, конечно, но уж очень хочется побыстрее расстаться с этим веником.
Сергей раньше всегда дарил ей цветы. И шикарные, как этот, букеты, и простые летние, весенние, осенние колокольчики, ландыши, тюльпаны, астры. Больше всего она любила белые. Сначала он приносил их часто и просто так, потом все реже, затем только по праздникам. Последний букет принес, когда спустя, кажется, три года после их первой встречи Катя вышла из больницы.
Беременность
Москва. 200... год
– Ну как ты, дорогая? – Он встретил ее в холле, вручил букет и, по-дружески обняв за плечико, задал дурацкий вопрос. – Чего такая надутая?