Ускользающая темнота
Шрифт:
Бумажка жгла ладонь. Так хотелось прямо сейчас открыть ее и перечитать заново сотню раз. Но теперь нужно учиться. Зоя бережно опустила записку в глубь кармана фартучка. И когда раздался звонок, она так резво вскочила, чтобы первой выйти из класса и ни с кем не общаться, что посадила в тетради огромную кляксу. Нервы не выдержали, и она заревела, плюхнувшись обратно на стул. Девочки тут же бросились утешать ее, но учительница попросила их оставить одноклассницу и сама ушла к своему столу проверять тетрадки. Периодически поглядывала на Зою, которая стала потихонечку успокаиваться и, всхлипывая, по-детски кулачком утирала нос. «Наверное, дома
Варя и Катя гуляли по коридору.
– Что это с ней?
– Не знаю, мне кажется, это из-за записки.
– Какой?
– Да Иван утром меня попросил передать ей какую-то.
– А от кого?
– Не знаю.
– Ты что, не спросила и не посмотрела?
– Нет.
– Ну ты даешь! Я бы не выдержала.
Варя пожала плечами.
– А почем ты знаешь, что это из-за той бумажки?
– Так я ей как отдала, она прочитала, покраснела как рак, сказала, что к уроку не готова... Да ты все видела.
– Интересно. Надо будет потом у нее спросить, что это за писулька такая таинственная. Ну ты даешь, даже не спросила.
Прозвенел звонок, и девочки пошли в класс. Не дожидаясь окончания урока, Зоя, все же сославшись на плохое самочувствие, отпросилась домой.
Клюнула! Катя ликовала. Похоже, ее маленький спектакль удастся на славу. С одной стороны, то, что Зоя так быстро уйдет домой, не входило в ее планы. Хотелось удовлетворить любопытство. С другой – это подтверждало, что эта дура поверила. Можно, конечно, заявиться к ней домой после уроков – будто навестить. Но нет. У Кати достаточно выдержки. А пока можно немного повеселиться у братца с сестрицей. Именно к ним она и пойдет после школы.
Девчонки пришли к Варе и стали пытать несчастного Ивана на предмет автора записки. Тот долго открещивался, но потом, не выдержав напора, под великим секретом сообщил, что записку Зое написал Паша, и, кажется, она ему нравится. Чему он верит с трудом, зная Пашу, но чего в жизни не бывает. «А вы, болтушки, чтоб молчали. Я вам ничего не говорил». Подружки долго охали, удивлялись и клятвенно обещали молчать.
Свои поползновения Катя начала на следующий день. Утром, встретив Зою у школы, стала задавать ей всякие наводящие вопросы. Зоя отвечала уклончиво, и Кате ничего добиться не удалось.
«Не ожидала я такого от Зойки, – раздраженно думала она на уроке. – Надо что-то придумать. Хотя так, со сложностями, даже интереснее. Не буду подходить к ней на следующей перемене. Пусть думает, что я обиделась». Но эта тактика результатов не давала. Катя не подходила к «влюбленной дуре», как она ее про себя называла, и все оставшиеся перемены. Гуляла и шепталась с Варей, не отпуская ее от себя ни на шаг. Зою это не пронимало. Все ее мысли были заняты одним, и она еще не поняла, что происходит. Но Катя была уверена – когда поймет, испугается. Записки записками, а дружба дружбой. Да еще с ней, с Катей.
Заканчивалась учебная неделя, а «дура» по-прежнему молчала, как партизан. Катя не отчаивалась. Они с Пашей еще успеют повеселиться. Надо будет после выходных еще одну записочку подкинуть.
В понедельник, после двух мучительно долгих дней ожидания и гадания, куда так надолго делся Паша, Зоя приняла из рук залившейся румянцем и еле сдерживающей радостную улыбку Вари заветный беленький треугольничек. Сердце ухнуло вниз и оставалось там, пока первое волнение спало.
Зоя
– Светланова, ты что это ворон считаешь? Задание готово? – Сумбурный поток мыслей был прерван математичкой, самой злющей из всех учителей. – Ну-ка, давай я посмотрю, что там у тебя.
Зоя с ужасом обнаружила, что драгоценный листок лежит ничем не защищенный посреди чистого разворота тетради, а училка нависла прямо над ней.
– Та-а-ак, записки! Вот чем мы занимаемся во время уроков.
Девочка схватила листок. Цепкие пальцы математички попытались разжать маленький кулак, и Зоины глаза наполнились слезами. Она что есть силы вырвала руку и, мгновенно засунув бумажку в рот, давясь, проглотила. Класс замер.
– Светланова! – завизжала взбешенная женщина. – Вон из класса! К директору, живо! – Зоя расплакалась и вышла за дверь.
«Замечательно! Просто героиня какая-то!» – подумала Катя, делая вид, что старательно пишет в тетради.
На перемене Катя решила, что удобней случая спросить обо всем прямо может и не представится.
– Что это ты бумажки есть стала?
На лице Зои отразилось сомнение – сказать или нет.
– Ничего, кусочек хлеба в кармане нашла. – Глупее ответа придумать было нельзя, но Зоя не хотела говорить правды.
– Ну, как знаешь. Подруга называется. Не хочешь говорить, не надо. Не больно-то и интересно.
И Катя, тряхнув своими длинными косами, повернулась и ушла. «Так, значит. Ну ничего, ты еще ко мне прибежишь. Не будет пока тебе никаких посланий. Помучайся немножко».
И Зое действительно пришлось помучиться. Светланову сбило с толку то, что Катя назвала ее подругой. Или она сказала это просто так? В общем, несколько дней бедная девочка переживала по поводу Кати, которая в довершение ко всему ограничивалась при приветствии кивком и утаскивала с собой Варю, которую науськивала: «Видишь, какая Зоя. Как только парень на нее внимание обратил, так мы ей сразу не нужны. То куклы дарила, девочки, да девочки, приходите в гости, а теперь слова не вытянешь. Ничем не делится».
Доброй Варе нечего было сказать в Зоино оправдание, потому что на самом деле так все и выглядело. А Катя зудела все больше и больше.
Сама виновница их пересудов подходила к подружкам, но те при ее появлении замолкали или переходили на учебу. Встревоженная поведением девочек, а потом и отсутствием каких-либо новостей от Паши, она все же решилась спросить о нем. Поводом послужил приближающийся праздник.
После уроков в гардеробе она подошла к подругам.
– Девочки, а у меня скоро день рождения.