Ускользающие тени
Шрифт:
Сара оглянулась через плечо:
– Надо бы послать кого-нибудь ему на помощь.
Лорд коротко хохотнул:
– К чему? Забудьте про это грязное животное. Очевидно, при всем своем классическом облике молодой человек был лишен христианского милосердия.
– Хорошо, – ответила Сара, начиная чувствовать интерес к своему спутнику.
– Вы позволите проводить вас домой? Похоже, для одного вечера ваше знакомство с садами Вокс-Холла стало слишком близким.
– С удовольствием приму ваше предложение, – откровенно ответила она, действительно находя удовольствие
– Думаю, вам следует знать, – сказала она, когда дверца кареты захлопнулась за ними и карета шагом двинулась в сторону Приви-Гарден, – у меня ужасная репутация.
Лорд Уильям улыбнулся в темноте:
– Этому я не удивляюсь, дорогая.
Внезапно забавная ситуация и то, какой оборот принимает судьба, настолько подействовали на Сару, что она разразилась смехом и спрятала залитое слезами лицо на груди кузена.
– И все, что говорят обо мне, совершенно справедливо. Вы удивлены?
– Не могу дождаться, пока не увижу этого сам, – ответил Уильям, прищуривая глаза.
Сара вела дневник с самого детства и привыкла изливать в нем свои мысли:
«Что за десница Провидения привела меня в увеселительные сады в ту самую ночь, когда там оказался лорд Уильям Гордон? С самого момента нашей встречи нас стало тянуть друг к другу как магнитом. Я уже чувствую, что нашла вторую, половину своей души. Я позабыла о своем прошлом и начала новую жизнь, будучи всецело предана тому, кто для меня дороже самой жизни».
Сара понимала, что выражается слишком цветисто, но эти слова появились прямо из ее сердца. В романтической особе своего отдаленного кузена она чувствовала человека, предназначенного для нее самой судьбой.
Этой ночью он проводил ее до дома, откланялся и исчез, но на следующий день появился вновь.
Ни один из них никогда не испытывал ничего подобного. Для лорда Уильяма Сара казалась самой прекрасной женщиной, какую он когда-либо видел. Фигура этой двадцатитрехлетней красавицы, годом младше его самого, казалась Уильяму совершенной, лицо – божественным, вдобавок он высоко ценил ее неподражаемое искусство любви. Сразу же решив, что весь прежний опыт Сары пойдет только на пользу ему самому, Уильям забыл прошлое своей возлюбленной и сосредоточился на великолепном настоящем.
Она считала его божественным мужчиной, обладающим красотой и манерами венецианца, ибо впервые в жизни она могла без смущения любить искренне любящего ее человека.
Ненадолго расставшись на Рождество, когда Саре вместе с сэром Чарльзом пришлось посетить вместе Бартон, любовники воссоединились в январе. И хотя их встречи происходили тайно, за запертыми дверями дома на Лонг-Эйкр, языки сплетников уже начали работу.
– Я видела, что у леди Сары вновь началось… – многозначительно намекнула леди Мэри Коук Джорджу Селвину.
– Что именно?
– Вы прекрасно знаете что. Это называется сомнительным поведением. Как распутна эта женщина!
Старый лицемер тяжело вздохнул:
– В самом деле. Боюсь, на мне лежит печальная обязанность
– От меня можете добавить, что ему лучше всего позабыть об этой женщине. Из всех недостойных женщин, каких я когда-либо встречала, первенство принадлежит Саре Банбери.
– И это я тоже должен передать Карлайлу?
– Как вам будет угодно.
Однако когда дошло до дела, Джордж Селвин не выказал себя столь нелюбезным и в своем письме от 26 февраля 1768 года просто сообщил, что, по общему мнению, лорду Уильяму Гордону лучше было бы покинуть город.
– Но как относится ко всему этому Банбери? – поинтересовалась леди Мэри, высказывая вопрос, который занимал в то время почти все умы.
– В отношении нее он просто, как говорится, умыл руки.
– Я уверена, что при всех ужасных сплетнях о нем, Банбери – славный малый.
– Вот именно.
Так проходила полная слухов и догадок весна; муж Сары вновь предался излюбленным развлечениям на скачках, а она сама и Уильям, страстно преданные друг другу, целые дни проводили в любви и веселье. Однако из всего этого бурного времени, сезона цветов и шампанского, один день по многим едва уловимым причинам навсегда остался в памяти Сары.
Наступил не по сезону теплый март, и любовники устроили пикник на природе неподалеку от Челси. Раскинувшись в привольных позах, они потягивали шампанское из полупинтовых бокалов и смотрели друг другу в глаза, не говоря ни слова.
– Интересно, какое будущее нас ждет, – высказала вслух свои мысли Сара.
Уильям поднял голову:
– Если в этом будущем мы с тобой останемся вдвоем, мне больше ничего не надо.
Сара посерьезнела:
– Но, дорогой, разве такое возможно? Я замужем за сэром Чарльзом Банбери и в конце концов должна поступить как и подобает жене.
– Тебе известно, что существует развод.
– Да, но как же трудно достигнуть его! – Внезапно Сару осенила идея. – Полагаю, мы всегда можем бежать, – произнесла она, тут же вспомнив Лозана и пожалев о своих словах.
Однако, в отличие от француза, лицо Уильяма прояснилось.
– Что за чудесный смелый план! Двое любовников против всего мира, супруги перед глазами Бога, но грешники для остальных!
– Значит, ты готов пожертвовать всем ради меня?
– Охотно, – ответил Уильям, придавая своему мрачному лицу решительное выражение. – Назови место и время, и я буду готов служить тебе.
Это Сара хотела услышать больше всего. Их последующее соитие стало невероятно страстным, ее тело уподобилось скрипке, подчиняющейся его смычку, а он был смел и решителен, как настоящий виртуоз. Глядя на его лоб, покрывшийся росинками пота, на прямые, взлохмаченные от беспорядочных движений волосы, Сара уверяла себя, что еще никогда не испытывала такого всепоглощающего чувства, и когда она достигла экстаза, то вслед за ним пришло сожаление – женщина чувствовала, что больше это никогда не повторится. И все же их любовь в этот день была особенно пронзительна и сильна, поэтому воспоминания о ней преследовали Сару весь славный день и половину ночи.