Ускользающий мир
Шрифт:
Я стояла перед автомобилем, похожая на школьницу, надув губы и сунув руки в карманы перепачканного розового пальто. Из-за лобового стекла Люк бросил на меня единственный безразличный взгляд и спокойно выехал со двора.
— Не взял? — Радовался Петр, когда машины скрылись, оставив пустой двор и открытые ворота.
Я скрипнула зубами, а когда проходила мимо буркнула в глумливое лицо:
— Хватит уже жрать, а то лопнешь, деточка. Замучимся стены отмывать.
Улыбочка сползла неповоротливой улиткой. Как будто случайно резко открытая
День к обеду разгулялся, ветер разогнал тучи, оголяя серовато-голубое осеннее небо. Солнце жалостливо бросило на наш киснущий пустой двор, заваленный листьями, косые лучи. Через высокие поредевшие кроны деревьев солнечные полосы пробивались пятнами, неровно раскрашивая подъездную дорожку, забор, будку с оголодавшим, а потому особенно злым, псом. Не смотря на ясную погоду, в лесу все равно сохранялся холод, и морозило пальцы.
От нечего делать я стащила на кухне сигареты и со смаком, сидя на крыльце, пережгла всю пачку, вдыхая табачный аромат. Роман в дутой короткой куртке, пожертвованной одним из охранников, присел рядом.
— Чего делаешь? — Дружелюбно поинтересовался он.
— Курить не могу. — Я покосилась на очередной окурок, дымившийся в руке. — Зато, нюхать никто не запрещает.
Мы неловко молчали, потом Роман отчего-то нахмурился и напрягся, вглядываясь через ворота в засыпающий осенний лес.
— Чего случилось? — Насторожилась я.
— Запах агрессии… — Проговорил он, вставая, и на всякий случай за локоть поднял меня.
Только тут до меня донесся звук ревевших автомобилей, видимо, очень торопившихся в наше убежище. Машина Люка влетела на подъездную дорожку, охранники остановились на дороге. Они высыпали из салона, оставив двери раскрытыми нараспашку, и заняли явно оборонительные позы, в руках хмурых мужчин сокращались голубоватые шарики призм. Люк, не заглушив двигателя, вышел, красивое лицо выражало крайнюю обеспокоенность. Я незаметно высвободила руку из пальцев Романа, но все равно внимательные почти черные глаза отметили мое осторожное движение.
— Держи. — Люк буквально швырнул мне в лицо пакет с одеждой. — Переодевайся. Мы уезжаем отсюда. Роман, ты тоже готовься. На сборы пять минут.
— Да, мне и собирать нечего. — Хмыкнул тот.
— Что?! — Я едва успела поймать покупки, но все равно на деревянное крыльцо мне под ноги шмякнулся черный женский кроссовок.
Люк, мало обращая на меня внимания, зашел в дом. Быстро подняв обувь, я заторопились за мужчиной.
— Петр! — Крикнул он, разыскивая типчика. — В городе хранители! Кажется, тебе нужно кое-что объяснить мне!
Я торопились за Люком, прижимая к груди пакет, и мои семенящие шаги звучали эхом вслед его рассерженным и твердым. Петр стоял на кухне, запихивая в рот очередной кусок копченого мяса, вытащенный из холодильника. Он так и застыл с набитым ртом, когда увидел перекошенное лицо Люкки и
— Откуда они знают, что мы рядом с этим городом?! — От его тона даже у меня побежали мурашки, а Петр подавился, вытаращив глаза.
— Я ничего не говорил! — Едва пробормотал он и проглотил кусок, так и не разжевав.
— Люк… — Окликнула его я. Мужчина выглядел так, словно собирался убить Петра.
Он развернулся настолько стремительно и незаметно, что в испуге я отступила на шаг. Впервые я поняла, почему его считали в этом мире чудовищем. Прекрасное лицо выражало безграничную, всепоглощающую злость. Она сочилась из каждой черточки, из черных страшных глаз, не имевших дна. Меня затрясло, руки стали влажными.
— Я сказал, чтобы ты шла переодеваться. — Он произнес слова спокойно, четко, раздельно. — Немедленно!
Отдышалась я, только когда закрылась в комнате на втором этаже. Одежда подошла мне идеально — джинсы сели, как влитые, футболка заправлялась, не выбиваясь из-за пояса. Коричневый свитер с высоким горлом был мягким и не кололся, короткая куртка с капюшоном, идеальная для холодной погоды, не стесняла движений. Кроссовки оказались именно нужно размера, будто Люк снял по мне мерки. Я услышала шаги, потом он заглянул в комнату:
— Готова?
Я кивнула, следуя за ним.
— Спасибо за одежду. — Пробормотала я ему в спину.
— Не за что. — Отозвался он, не оборачиваясь. — Не могу смотреть, когда женщина выглядит жалко.
Прекрасно! Отвесил комплимент! Я фыркнула, спускаясь и буравя точку у него на затылке.
Когда мы подошли к машине, Роман с Петром уже сидели в салоне, ожидая нас. Петр, разместившийся рядом с Люком, выглядел особенно бледным и замкнутым, никаких тебе паскудных улыбочек. Вероятно, Люкка сильно его припугнул. Роман улыбнулся, когда я, недовольная и оскобленная до глубины души, плюхнулась рядом с ним.
— Тебе идет. — Проявил Рома радушие, его глаза оставались серьезными.
— Спасибо. — Буркнула я, отвернувшись, и чтобы успокоиться принялась заплетать волосы в косу. Получалось плохо — пряди, словно заколдованные, ускользали от неверных пальцев.
— У нас четыре минуты. — Спокойно поведал Рома Люку, трогавшемуся с места. — Хранители уже едут сюда.
— С какой стороны чувствуется агрессия? — Спросил тот.
Кажется, впервые он обращался к Роме напрямую.
Парень помолчал, а потом признался:
— Отовсюду. Кажется, они окружили нас.
— Ну, тем хуже. — Пробормотал Люк и резко нажал на газ, что меня швырнуло на Рому. Парень, тут же приобнял меня, словно защищая, и я поспешно отодвинулась, краснея. Злить Люка я боялась больше, чем нежданно-негаданно нагрянувших хранителей.
Когда мы устремились по проселочной дороге с глубокими размытыми колеями и чахлыми голыми кустиками, отделявшими просеку от густой полосы леса, а дом скрылся, то Роман прокомментировал:
— Первые только что въехали во двор.