Ускоренный реверс
Шрифт:
«Не по той ли причине Эйро Сенатор бездействует? – пришла в голову резонная мысль. – В открытую ему действовать нельзя, а чтобы накопить силы, средства, рычаги влияния – нужны годы, годы и годы…»
Размышление прервало полное выздоровление Восьмого, которого заместитель отправил на стрельбище вместе с Шестым:
– Бегите, – напутствовал он коллег. – Я скоро подойду и отправимся ужинать.
Не успели те скрыться за поворотом коридора, как замигало зеленым на панели модуля с девятым номером. Помогая товарищу выкатиться из исцеляющей темени, Фредди удивлялся:
– А ты почему дольше всех здоровых излечивался? Ведь рядом с разносчиком радиации Восьмой
– Меня не от радиации лечили! – хмыкнул индус, будучи при этом в хорошем настроении. – У меня нервы восстанавливали! Они по известным тебе причинам совсем истончились, а многие сгорели без следа…
– Странно, ты ведь самый среди нас спокойный, всё на карму киваешь, сам ни о чем не переживаешь…
– Издеваешься? – стал заводиться земляк. – Да я, как только о нём вспомню, – он с ненавистью уставился на персональный блок, где проходил лечение сержант, – так сразу сатанеть начинаю! У-у-у! Вот бы сейчас…
Наверняка он возмечтал о возможности отключить устройство, умертвив находящегося в нём человека. И Десятому пришлось буквально толчками подталкивать соседа по казарме в сторону коридора:
– Да-а-а! Вижу, что твои нервы нисколько не подлечились! Давай! Побежали… Не то «единичкой» взбодрю, чтобы глупости не молол…
– А остальные где? – вернулся в действительность Джаяппа.
– Сейчас их захватим и побежим в столовую. Четвёртый – ранен плюс радиация. Седьмой и сержант – больше всех заразы нахватались от странной обшивки. Так что все трое могут до утра пролежать в модулях.
От таких новостей индус впервые за всё время их знакомства весело рассмеялся:
– Здорово! Значит, нас впервые никто в постель загонять не станет? И мы можем устроить шикарный мальчишник?
– Думай, что говоришь!..
– Я к тому, что мы можем много чего обсудить и обговорить на вечернем построении. Да и в столовой сейчас никто нам временной лимит устанавливать не будет.
Пришлось и тут обламывать размечтавшегося приятеля:
– Никаких нарушений привычного режима, братец, вы от меня не получите. Вам поболтать лишние полчаса, а с меня потом шкуру спустят. И ты знаешь, кто это сделает. Стой!..
Место как раз было вполне подходящее и вряд ли настолько уж просматривалось и прослушивалось. Вот там Десятый и решил наставить товарища на путь истинный и поделиться некоторыми своими размышлениями. Причём ругал земляка зло и без всякой деликатности. Вроде наущение было принято смиренно. Раджа продолжил после этого считать Эйро не иначе как каторжником, но на словах вынужден был согласиться с самым главным:
– Да, это ты верно предположил: ничего он не может… Как и мы с тобой вряд ли что дельное на Земле-матушке учудим… И ведь там мы не будем бессмертными.
– Вот потому держи свои нервы в руках! – последовало строжайшее предупреждение от земляка. – Нам на Земле Эйро станет вообще незаменим. Поэтому сразу отбрасывай все мысли о мести ему и готовься с ним сотрудничать, как с родным сыном, папой и братом одновременно! А теперь – ускоряемся!
И первым перешёл на бег.
Забрали ребят, добрались до столовой и вполне благополучно приступили к вечерней трапезе. Столы для отсутствующих тоже оказались накрыты, словно они вот-вот подойдут следом. По этой причине все спешили выговориться. Понятно, что ор поднялся такой, словно не восемь человек разговаривали, а не меньше двух десятков мужчин спорило и перекрикивало друг друга.
Минут сорок такое продолжалось. Истина всё более приближалась, а вот пища, пожалуй, впервые в истории
Наказание для человека, допустившего такое разгильдяйство, последовало весьма неожиданно.
– Что за бардак?! – послышался от входа рёв Эйро Сенатора. – В столовой только я имею право громко разговаривать! Поэтому отстраняю тебя, Десятый, от должности заместителя! Не справляешься… За что и будешь наказан! Ведёшь себя, словно конюх, который оказался возле трона чисто случайно…
С этими словами сержант прошёл к своему столу, уселся за него и приступил поспешно к ужину. Следом за ним за свои столы уселись Седьмой с Четвёртым, полные обновлённого здоровья и неуёмного аппетита. Да и все остальные солдаты вспомнили о еде, свернув, как говорится, прения. Наговорились.
Принцу Астаахарскому ничего не оставалось, как мысленно вздохнуть:
«Моё разжалование в рядовые – только к лучшему! Меньше мороки и ответственности. Теперь ещё и наказание получу за мягкотелость… М-да! И поделом ведь! Хотя… время прошло не зря. Третий – пообещал научить новым умениям. Узнал массу нового о Шестом и о его цивилизации Тайгалов. Успел приструнить Девятого, не то этот горячий индус мог наделать глупостей… Худо-бедно, но даже помирился с Третьим. Ведь какой он ни есть, а в любом случае тоже человек… Не станет же он предателем и не переметнётся к монстрам!.. Самое главное: у меня, да и у всех нас преотличные шансы стать бессмертными. Впереди ещё пять заданий, а как ни крути, но положительная статистика на нашей стороне. Причём невероятно положительная! И если бы не этот чёртов пластик с неизвестной гадостью, мы бы с Пятым уже сегодня могли бы ночью воссоединиться разумами с нашими донорами. Хм… как-то некрасиво звучит… словно мы – это не они. И наоборот… Правильнее говорить: соединились бы сами с собой! Или: воссоединили воспоминания о разных жизнях! – принц ужинал и непроизвольно улыбался. – О! Теперь звучит совсем иначе…»
И он не видел, как в его сторону хмуро посматривал обещавший наказание сержант. Похоже, что чрезмерная улыбчивость провинившегося подчинённого командиру десятка совершенно не нравилась. Не иначе, как он пытался придумать наказание, самое запоминающееся. А может, просто завидовал наивности, умению улыбаться и радоваться жизни в тот момент, когда на кону стоит жизнь всего человечества.
Сцена 7
Маргарита-Иллона Толедская худела настолько катастрофически, что на пятый день не на шутку испугалась. Два дня пребывания с принцем в Португалии, день до и два после, она сумела удержаться и на весы не становилась. Ела – почти совсем ничего, и в основном фрукты, чувствовала себя преотлично, и хотя выпивала в день не менее четырёх литров своей подкрашенной, словно «Фанта», чародейской водички, ожидала реальное уменьшение веса только к концу первой недели.
Но когда встала на весы, наклонилась вперёд, чтобы рассмотреть за мешающим животом выскочившие цифры, беспокойство проникло в сознание, обходя разум и твёрдую уверенность в правоте древнего артефакта. Попробуй тут останься хладнокровной: за пять дней любимое тело сбросило одиннадцать килограммов!
Замерев на весах, вещунья стала лихорадочно подсчитывать:
«Пять суток – минус одиннадцать килограммов. Десять суток – минус двадцать два. Сорок – восемьдесят восемь килограммов отнимаем. Если я весила сто двадцать, то к концу «лечения» родниковой водой стану весить… стану весить… тридцать два килограмма?! Мамочки родные! Да я в детстве столько не весила!»