Услада пирата

Грэм Хизер

Он опустился на колени перед сундуком, поднял корсет, бросил его назад, потом достал простую сорочку и льняное платье с короткими рукавами: голубое с белой кружевной отделкой. Она приобрела его, думая о долгом и жарком виргинском лете.

– Вот это, – пробормотал он.

Кровь бросилась ей в голову, оттого что его руки касались ее одеяния. Рассеянно она подняла корсет, который он отшвырнул.

– Если только вы оставите меня…

– Не оставлю. И бросьте это пыточное приспособление из китового уса. Чулки вам тоже не понадобятся. Несмотря на легкий бриз, вечером очень тепло.

– Мистер

Ястреб! – оборвала она. – Я правильно говорю? Или надо сказать мистер Серебряный? Как лучше обращаться к вам, сэр? – раздраженно спросила она.

Он присел на корточки, медленная улыбка опять изогнула его губы.

– Думаю, леди Кинсдейл, из ваших уст мне бы понравилось обращение «милорд». Или «мой дорогой повелитель».

– Никогда! – решительно бросила Скай.

– Тогда подойдет «Ястреб», миледи. Давайте-ка поглядим на вас в этом образчике летнего легкомыслия.

Скай вытянулась во весь рост:

– Только насильственным путем, сэр.

– Ну, если вы выбираете этот путь, – сказал он, пожимая плечами, и шагнул к ней. – Для меня безразлично.

– Прекратите! – взмолилась Скай, отступая от него. У нее не осталось сил драться. Тело еще горело от его прежнего, совсем не ласкового прикосновения. Она клялась себе, что будет впредь ненавидеть его столь же неистово, но сейчас ей нужно зализать раны и восстановить запас энергии.

Он стоял неподвижно, наблюдая за ней. Подняв вверх руки, она выпустила покрывало, скользнувшее с плеч, и стыдливо потупилась.

– Ох, перестаньте изображать Офелию! – резко оборвал он, придвинувшись к ней вплотную и заглянув в глаза. – Миледи, шелковые чулки надо снять. Вы выглядите в них чертовски соблазнительно.

Если она надеялась вызвать у него чувство стыда, то, увы, просчиталась. Присущая ей вспыльчивость охватила ее с новой силой, когда он оторвал ее от пола, и равнодушно толкнул на кровать, чтобы стянуть чулки – все, что осталось от ее прежней одежды.

Скай бранилась, колотила его. Но он быстро отскочил, унося с собой предмет препирательств.

– Успокойтесь! – велел он, обхватил ее за плечи. Она и не поняла сначала, что в руках у него сорочка, которую он пытается натянуть на нее. – Леди Кинсдейл, клянусь, одеть вас гораздо труднее, чем соблазнить и раздеть любую из неопытных девиц, которых я встречал в своей жизни.

– Полагаю, вы никогда не встречали неопытных девиц, – процедила Скай. Она быстро просунула руки в шелковые рукавчики сорочки и опять оказалась лицом к лицу с ним, раскрасневшаяся и злая. Он стоял у постели, глядя на нее со странным выражением. Скай внезапно пришло в голову, что сорочка подчеркивает больше, чем скрывает: грудь туго сжата, очертания бедер обозначены столь ясно, что сразу бросаются в глаза.

– Зачем вы унижаете меня? – воскликнула она. – Зачем мучаете…

– Миледи, даю вам слово, – сухо прервал он, – я сам мучаюсь…

– Тогда…

– Что?

– Тогда… прекратите это! – прошептала она.

– Увы, – пробормотал он тоскливо, – как выяснилось, не могу. – Он быстро отвернулся от нее, ища платье. – Давайте наденем вот это, Скай, и облегчим душу нам обоим.

Скай… Он произнёс ее имя с легкостью друга, родственника или… любовника. И странно – она не чувствовала отвращения! Она отошла от кровати и медленно

шагнула к нему, вытянулась в струнку, и он ловко накинул на нее платье. Он повернул девушку спиной и начал возню с двумя десятками крошечных пуговиц, составлявших застежку платья. Движения его были уверенными, похоже, он не впервые справлялся с дамскими нарядами.

– Вы скоро закончите? – спросила Скай, нетерпеливо постукивая ногой.

– Угу. Вы собирались самостоятельно справиться с застежкой?

– Такое платье предполагает присутствие горничных. Но поскольку бедные девочки пали жертвой ваших людей…

Он ничуть не смутился.

– Вот почему, мадемуазель, вы должны быть благодарны за мою помощь.

– Благодарна?! – фыркнула она и повернулась.

– Мы идем?

– Если вам угодно.

Он опять полез в ее сундук и вытащил оттуда серебряную щетку для волос с ее инициалами.

– У вас на голове настоящее воронье гнездо.

– Едва ли это моя вина.

– Если вам все равно, леди, придется позаботиться мне. Подойдите, я попробую превратить эту копну соломы в золотые локоны.

– Я сама! – торопливо выкрикнула Скай и отняла у него щетку.

Она стала расчесывать свои густые волосы, но, нервничая, только дергала и рвала их. Серебряный Ястреб издал нетерпеливый звук и решительно вмешался, забрав у нее щетку.

– Повернитесь, – приказал он.

Стиснув зубы, она повиновалась. В его прикосновениях не было нежности, но он показал навык и мастерство. Вскоре волосы легли ей на спину и плечи мягкими мерцающими волнами.

– Необычный цвет, – лениво отметил он. – Не золотой и не рыжий.

– Цвет соломы, как вы сказали, – съязвила она.

– Ах да, соломы, – согласился он, усмехаясь.

Она подошла к двери. Он отпер замок и предложил ей руку. Скай предпочла не заметить его жеста, глядя прямо перед собой.

– Дайте мне руку, Скай, или останетесь в каюте на все время путешествия.

Это было сказано всерьез, она знала. Она протянула ему руку, и он вежливо отворил дверь. Начинался закат. Один лишь взгляд на буйство красок, разбросанных по небу, привел в странный трепет ее сердце. Мир вокруг нее рушился. Она стала жертвой настоящих морских чудовищ. Капитан ее собственного корабля лежал мертвый в пучине моря, команда погибла в сражении, победа осталась за бесчестием. Она провела ночь в обществе одного из самых известных пиратов… И все же закат подавал некую надежду.

Он был блистательным. Красное перемежалось с золотым, а между ними пролегли оттенки, полутона. Сияющий диск солнца медленно и торжественно погружался в кобальт и лазурь океана, и казалось, что краски и цвета отплывают в вечность.

– Теперь я определил цвет, – пробормотал он позади нее.

– Что?.. – обернулась она.

– Ваши волосы. Они цвета заходящего солнца. Пойдемте. Я стану к штурвалу. А вы можете немного побыть около меня.

У нее не оставалось выбора – он крепко держал ее за руку, когда они шли по палубному настилу от его каюты, мимо канатов, парусов, пока не ступили на резную лесенку, которая вела к рулевой рубке. Матросы отдавали честь, снимая перед ней шапки, понимающе улыбались. Она чувствовала, как заалели ее щеки, но продолжала идти, не проронив ни слова, только выше поднимала голову.