Условия и Положения
Шрифт:
— А-а! Остановись! — Я отстраняюсь от руки Деклана.
Деклан останавливается, и я спотыкаюсь от инерции.
— Что случилось? — Он проверяет периметр.
— Ты идешь так быстро, что мы чуть не пропустили мою любимую часть. — Он оглядывается по сторонам, упуская оранжерею во время сканирования кустов позади нас.
Я указываю свободной рукой на стеклянную конструкцию.
— Ты хочешь пойти туда? — Спросил он.
— Да!
— Теплица? — Я улыбаюсь.
— В этом что-то не так? — Удивилась я.
— Я
Я почти тащу его через двери. В тот же миг на нас обрушивается порыв влажного воздуха. Вентиляторы распыляют теплый туман на все растения, и мы попадаем под перекрестный огонь.
Между его бровями появляется складка.
— Почему здесь так душно?
— Потому что им нужно воссоздать тропический климат.
— Зачем?
Меня возбуждает то, что я знаю о теме больше, чем Деклан, и я наслаждаюсь тем фактом, что он, в конце концов, знает не все.
— Такие растения, как эти, обычно не переживают здешних времен года. Без теплицы они, скорее всего, умрут, особенно в Чикаго.
Он следует за мной, когда я иду между рядами невысоких пальм.
— Это причина, по которой ты держишь все свои растения в помещении?
— Мне нужна причина получше, кроме того, чтобы раздражать тебя ими? — Его взгляд заставляет меня рассмеяться про себя.
— Жизнь в квартире имеет много преимуществ, но оранжерея — не одно из них. Не хватает места. — Я веду его к небольшому пруду в задней части оранжереи.
— Ты знаешь, что у тебя есть разные слова, чтобы выразить свои чувства? — Он кивает. — Растения тоже имеют разные значения. — Я указываю на стебли лотоса, выглядывающие из мутной воды. — Это мои абсолютные фавориты.
— Почему? — Он кладет руки в карманы и смотрит на меня в упор без тени эмоций.
— Потому что меня поражает, как самый прекрасный цветок может распуститься в самых худших условиях. — Я смотрю на свое отражение в мутной воде.
— Кажется глупым связываться с цветком…
— Это не так. — Я поднимаю глаза и вижу, что он смотрит на меня. Тепло, отражающееся в них, побуждает меня открыться, не беспокоясь о последствиях. — Я долго недооценивала себя, а потом поняла, что мне нужно преодолеть все плохое и найти свет.
— Это причина, по которой тебе нравилось посещать оранжерею? — Он останавливается рядом со мной, чтобы поближе рассмотреть цветы.
— Главной.
— Другие есть?
— Ты на него смотришь. — Я кружусь по кругу, вытянув руки, и мои ладони задевают пару листьев.
Его губы сжимаются в слабой попытке скрыть улыбку.
— Ты сумасшедшая женщина — растение.
— Пожалуйста. Я официально не заслужила этого титула, пока у меня не будет собственной оранжереи.
— Ты хочешь ее?
— Оранжерею?
— Пестициды здесь действуют тебе на голову или ты просто пытаешься понять, о чем я спрашиваю?
— Может
— Хочешь оранжерею?
— На твоем заднем дворе?
— Я думаю, мы можем начать называть его нашим, учитывая, что ты тоже там живешь. — Мой рот открывается, прежде чем снова закрыться.
— Ты предлагаешь построить для меня оранжерею?
— Хотя бы для того, чтобы не споткнуться о растения в горшках посреди ночи, когда мне чертовски хочется выпить стакан воды.
— Как глупо с моей стороны думать, что ты хочешь построить его, чтобы сделать меня счастливой.
— Все, что я делаю, исключительно для моей пользы. — Но его ухмылка говорит прямо противоположное.
Теплое чувство от его улыбки следует за мной, пока мы идем через оранжерею. Я трачу время на то, чтобы рассказать Деклану про эти растения. Для человека, который всегда берет на себя инициативу, он, кажется, ни капельки не беспокоится о том, чтобы следовать за мной.
Когда мы выходим из оранжереи и щуримся от солнца, Деклан спрашивает:
— Куда дальше? — Я указываю на тропу, которая проведет нас вокруг озера.
— Вот туда.
Вместе мы идем рука об руку, как будто это самая естественная вещь в мире. Деклан задает мне вопросы о разных растениях, и я отвечаю на них, слишком увлекаясь такими темами, как разница между тропическими и полутропическими. Он задает глупые вопросы, половина из которых, я уверена, сделана специально, чтобы рассмешить меня.
Серьезно, я ни за что не выйду замуж по доброй воле за человека, который не знает разницы между суккулентом и кактусом. Он, кажется, смущен тем, что все кактусы-суккуленты, но не все суккуленты-кактусы, и я провожу с ним добрый час в засушливой оранжерее, объясняя все, что знаю о разных растениях. Ни разу он не показался мне скучающим, несмотря на мою безостановочную болтовню.
Деклан, человек, который не говорит дольше пяти минут, говорил со мной часами. Эта мысль вызывает у меня гораздо большее головокружение, чем следовало бы.
Только когда солнце начинает садиться, Деклан ведет нас к выходу.
— Итак, ты нашёл его?
— Кого? — я поднимаю наши сцепленные руки в воздух, чтобы напомнить ему о нашем долге.
— Репортер, перед которым мы приехали притворяться.
— Нет.
— Я так и знала! Теперь ты можешь перестать лгать.
— Лгать о чем?
— Мы пришли сюда не для того, чтобы нас увидел репортер, не так ли? — Его глаза светлеют.
— Иначе зачем бы мы сюда пришли?
— Потому что ты хотел пригласить меня на свидание, но не хотел признаваться, что это было так, просто на случай, если я тебя отвергну, поэтому ты выдумал всю эту сложную историю, чтобы я не задавала вопросов.