Условия контракта
Шрифт:
— Завтра увидимся, малышка.
— Жду очень-очень.
Анастейшу и Тедди привез Тейлор с самого утра и теперь я сижу в инвалидной коляске, покачивая на руках моего мальчишку, который, обхватив мой палец ручонкой, причмокивает соской.
— Мой сынок, сегодня я уже буду дома. Тогда-то я и наверстаю упущенное мной время. Да, хороший мой…
Ана аккуратно складывает мои футболки и брюки в сумку, присматривая за нами с легкой улыбкой на губах.
— Он плакал всю дорогу, но доктор сказал, что это вполне нормально для недоношенного малыша. — Она
– Ана, перестань себя винить. Ты поставила меня на место, когда я делал это же, криком, но орать на тебя я не намерен. — Твердо произношу я, но негромко, чтобы не пугать сына, который пытается уснуть. — Ты вообще должна забыть об этом происшествии и больше не волноваться. Малыш ведь чувствует твое состояние. Помни об этом.
— Тише, детка, успокойся. — Подъезжаю на кресле с радиоуправлением ближе к жене и поглаживаю ее мокрую щеку пальцами свободной руки, вытирая слезы.
— Тедди чувствует мое состояние всегда и реагирует на него, но у тебя на руках он удивительно спокойный…
— О, я ведь его отец. — высокомерно заявляю я и приподнимаю подбородок, начиная смеяться вслед Ане.
Вскоре к нам заходит Доктор Данн и после небольшого осмотра я могу покинуть больницу и отправиться домой.
Я еще не освоил коляску так хорошо, как хотелось бы, но меня заверили, что это на некоторое время мой единственный способ передвижения из-за пяти переломов обеих ног. Меня, мягко говоря, приплющило к сидению, и спасателям пришлось буквально вырезать меня из машины.
Я с трудом помню, что тогда было… Помню лишь крик Аны и резкий поворот руля в ту сторону, куда неслась встречная машина, я хотел защитить мою, тогда еще беременную, малышку от удара другой машины.
После этой ужасной аварии у меня обе ноги в гипсе и множество ран, у Аны же рубец от кесарево сечения и небольшое сотрясание мозга, еще Теодор… К нему все перечисленное выше не относится. Нет, ни в коем случае. Он такой крошечный, что я могу держать его одной рукой, но не делаю это потому, что очень боюсь уронить его.
Кажется, я перестал дышать, когда впервые увидел эту кроху. Тогда Ана принесла его лишь на тридцать минут — более длительные прогулки могли плохо влиять на его здоровье.
Раздвижные двери открываются перед нами и я вдыхаю свежий весенний воздух.
Теодор спит на моих руках и я плавно спускаюсь со ступенек вниз к припаркованной недалеко машине. Тейлор позаботился о том, чтобы не было корреспондентов, но я все равно замечаю несколько человек с камерами по ту сторону ограды. Прижимаю сына крепче к себе, не позволяя камерам снять его лицо или ручку, которая надежно спрятана за теплым покрывалом, которое Ана предусмотрительно прихватила с дома.
Родители даже арендовали для меня специальную машину, куда я могу заехать на своем «байке». Мама сказала, что эту машину можно было бы и купить, но это всего лишь на несколько месяцев, а потом автомобиль будет лишь плохим воспоминанием о случившемся два месяца назад. Я согласился, потому что у меня даже не было сил, чтобы спорить после нескольких операций по сбору моих же костей на ногах. А потом часы, дни боли, плачущая Ана с малышом на руках,
Моя девочка так намучилась, пока я был в коме. Но теперь у нас все относительно, хорошо. И все идет по ранее продуманному плану, который немного откорректировала авария.
Тейлор знает свое дело, и держал все под контролем и в тайне от Аны и родственников. Все скоро решиться и если все будет, как мы ранее планировали, то все пройдет даже без жертв.
– Кристиан, тебе удобно? — голос Аны разрывает тишину и я поднимаю взгляд к ее лицу, поражаясь ее красоте, такой естественной и притягательной, что я постоянно поражаюсь, как моей жене удается так чудесно выглядеть, даже в самые трудные моменты…
– Да, детка, все хорошо.
Она лишь улыбается и отворачивается к окну, погладив перед этим головку Тедди, спрятанную под теплой шапочкой.
Когда мы приезжаем домой, Ана таинственно улыбается, забирая с моих рук Теодора и целуя его в пухленькую щечку.
На ступеньках дома сделали специальный съезд, чтобы я мог без чьей либо помощи подниматься к двери. Жена проходит вперед и, оборачиваясь ко мне, подмигивает и прижимает сына сильнее, как бы защищая.
Я ничего не понимаю, но с опаской держу курс в гостиную вслед за женой.
Внезапно мертвецкую тишину дома разрезают громкие крики и поздравления, которые я даже понять не могу, потому что очень громко и все смешалось в один гул голосов.
Я, кажется, начинаю понимать… Все так рады, потому что я вернулся домой… в это трудно поверить, но я очень рад всех видеть здесь…
Вечеринка, которую подготовила Мия проходит в дружеской и приятной атмосфере. Я даже и подумать не мог, что мне будет настолько приятно от того, что мои родные вместе со мной.
После того, как все разъехались по своим домам, я застаю Ану в спальне. Она кормит Теодора и что-то тихо говорит ему.
— Мне наконец разрешили самой кормить Тедди. — говорит она заметив меня, и немного оборачивается.
— Что ты такое говоришь, Кристиан? — ее щеки алеют и она отводит взгляд своих прекрасных голубых глаз в сторону окна, за которым ничего не видно. — Я набрала несколько лишних килограмм, у меня теперь ужасный шрам посреди живота, и вообще, я далеко не красавица…
— Мне не важно все это — я люблю тебя такой, какая ты есть. Помнишь? — она кивает головой. — Тот шрам — это знак того, что у нас сын, которого я безумно люблю, и его мне подарила именно ты, не кто-то, а ты, моя жена.
Поглаживая щеку жены и она целует меня в ладонь.
— Я тоже люблю тебя. — Внезапно я слышу топот детских ножек.
Громкие шлепающие звуки раздаются по коридору и останавливаются возле двери в нашу спальню.
— Мамочка? Папочка? Я не пожелала Тедди спокойной ночи и не смогла из-за этого уснуть. — Светлая головка Ксу просовывается в открытом проеме двери.