Услуги особого рода
Шрифт:
Но вместо этого она лишь отвернулась к окну и нервно сглотнула, боясь подступающих слез. Она не хотела, чтобы ее жалели.
– Я говорю то, что думаю, что чувствую. Я как увидел вас, так только о вас и думаю. И не только ради дружбы я готов служить вам. Вы мне очень нравитесь, Анна, очень.
– Максим, это несерьезно. В Москве так много женщин моложе меня…
Вот она и сказала это. Подчеркнула свой возраст, точнее, разницу в возрасте.
– Я был бы счастлив, если бы вы позволили мне время от времени видеть вас даже после того, как мы уладим все ваши дела, связанные с этой девушкой. Я могу хотя бы надеяться на это?
Она
Свет уличных фонарей проплывал, покрывая позолотой их лица, плечи. Ночная Москва блистала, как гигантская, обтянутая темно-лиловым бархатом витрина ювелирного магазина со сверкающими на ней бриллиантами.
– Вы не ответили мне.
– Максим, вы не должны давить на меня. Пусть все будет естественно, понимаете?
– Да уж куда естественнее, – вздохнул Матайтис и еще крепче сжал руль.
Глава 7
Самостоятельные шаги
– Александр Борисович Вегеле… – повторила Маша спросонья за Анной и замотала головой. – Нет, никогда не слышала этой фамилии. И никаких ассоциаций.
– Ну и бог с ним, – сказала Анна, гладя ее по голове, как тяжелобольную. – Знаешь, Машенька, я сегодня смертельно устала. Но не столько даже физически, сколько по-женски.
– В смысле? У тебя болит живот?
– Нет. У меня болит женское самолюбие. Я страдаю при мысли, что все мужчины вокруг обманывают меня. Они говорят мне о любви, а сами пользуются мною, понимаешь?
Ей было стыдно произносить такие вещи вслух, но пришла пора выговориться. Маша в этом смысле – идеальный слушатель-собеседник. Она все равно ничего не помнит, ничего не понимает. Хотя почему же не понимает?..
– Мужчины всегда нами пользуются. Они так устроены, – вдруг довольно уверенным тоном произнесла Маша. Все ее сны, вероятно, растворились в воздухе, улетучились, уступив место реальным, насущным мыслям. А ведь когда Анна вернулась, она крепко спала.
– У тебя было много мужчин?
– Да откуда я знаю? Вы же видите, что я сейчас никакая. – Она покрутила пальцем у виска. И дурашливо улыбнулась. Анна не могла не обратить внимания на то, что иногда Маша не в силах обратиться к ней на «ты», и это сильно мешает самой Анне быть откровенной с ней. Словно между ними возникает некая невидимая стена, разделяющая их биополя и мешающая общаться на равных.
И тут произошло нечто, что привело в чувство и Анну, и полулежащую на подушках Машу. Предмет на ночном столике за какие-то доли секунды произвел эффект взорвавшейся бомбы. Это была небольшая стекляшка с оранжевой резиновой грушей, при виде которой у Анны перехватило дыхание, а Маша так и вовсе онемела.
– Откуда здесь это? – спросила Анна, подходя к ночному столику и боясь прикоснуться к этой штуковине непонятного происхождения, но вполне ясного назначения. – Это ты принесла? Маша, да не молчи же ты! Что это такое?
– А
Вот теперь они, напуганные до смерти, снова были вместе. Какая-то неведомая сила с опозданием в двое суток доставила точно по адресу этот аппарат.
– Этим приспособлением женщины откачивают молоко от груди. Молокоотсос, – пояснила Маша. – Но я и сама только что заметила его. Разве он был у тебя раньше?
– Нет, что ты! – Анна закрыла лицо руками. – У меня никогда не было такой вещи и быть не могло. Но ведь не приснилась же она нам обоим?!
Она взяла его в руки и осмотрела. Затем поднесла к лицу и понюхала.
– Стекло в опилках. Совсем новый, – вынесла она заключение.
Словно кто-то хочет помочь Маше вспомнить все. Кому рассказать – никто не поверит…
– В мое отсутствие никто не приходил?
– Нет, во всяком случае, я ничего не слышала.
Анна подумала о том, что ключи от ее квартиры есть и у Михаила, и у Гриши. Но представить кого-нибудь из них проникающим воровато в квартиру и крадучись входящим в спальню, чтобы поставить на столик молокоотсос, она не могла. Это выглядело бы нелепо, глупо, комично, наконец.
– Тогда я ничего не понимаю.
Она с трубкой ушла на кухню и позвонила Матайтису. Рассказала про молокоотсос.
– Я же говорю, что здесь что-то не так. Анна, прошу вас, будьте внимательной и постарайтесь забрать ключи у тех, кого подозреваете. Вы понимаете, о чем я говорю?
– Вы имеете в виду моего мужа, бывшего, так?
– Может, вы давали свои ключи на хранение соседям или друзьям, подругам…
Он так и норовит произнести слово «любовник», но у него не хватает духу. Он ведь хочет узнать, кто бывает у меня дома, помимо бывшего мужа. Он хитер, этот Матайтис. Хитер и умен. Но ему не следует знать о Михаиле.
– Хорошо, я что-нибудь обязательно предприму. Вы извините, что я побеспокоила вас так поздно…
– Ничего. Я только что вернулся со стоянки, так что вы меня не разбудили.
– Спокойной ночи, Максим.
– Это вам я желаю спокойной ночи. Не забивайте себе голову этим молокоотсосом. Возможно, это чья-то нелепая шутка…
– Но чья?
Она отключила телефон и вернулась к Маше.
– Давай спать, Машенька. Утро вечера мудренее.
Всю ночь ей снились кошмары: перевернутые фуры, лавины снега, обрушивающиеся ей на голову, человеческие обгоревшие тела. Она даже проснулась от запаха гари. Открыла глаза и долго не могла понять, где сон, а где явь. Оказывается, она уснула рядом с Машей, только под своим теплым одеялом. Маша, однако, не спала и встретила ее с улыбкой.
– Как дела?
– Нормально, – ответила она. – Я даже хотела встать, чтобы самой приготовить завтрак.
– А ты умеешь готовить?
– Конечно.
– Что, например?
– Салат из крабов, омлет, да много чего…
– Крабов у меня сейчас нет, но яйца, масло и молоко найдутся. А что, это хорошая идея. Умывайся и иди на кухню. А я пока уберу постель, протру пыль. Ты не чувствуешь запах гари?
– Чувствую. Я от него и проснулась.
Пахло из подъезда. Анна, накинув халат на пижаму, вышла на лестничную площадку. Там все было сизым от гари. Услышав, вероятно, как она отпирает двери и выходит, появилась соседка Ирина. На ней был красивый розовый халат с вышитыми на груди драконами.