Услышать тебя...
Шрифт:
— Сколько тебе еще учиться? — поинтересовался Сергей.
— Последний год. Сдам государственные экзамены и со студенческим отрядом поеду в Казахстан. На три месяца. Как раз на дом и заработаю. Там много платят, а у меня шесть разных профессий. Могу на бульдозере, самосвале, могу дома строить и колодцы копать… Я ведь каждый год куда-нибудь езжу.
— Что же тогда здесь прохлаждаешься? Мальчишкин взглянул на Сергея и улыбнулся. Лицо у него широкое, открытое. Выгоревшие добела волосы челкой спускаются на лоб. Небольшие светлые глаза глубоко посажены. Голос немного хрипловатый.
— Сегодня что
— На палец не ловил, — усмехнулся Сергей. Наташа почти не вступала в разговор. Вино она тоже не пила и держалась несколько отчужденно от всей компании. Подобрав под себя длинные ноги, сидела на своей брезентовой куртке и пристально смотрела на огонь. И блики плясали в ее широко открытых глазах. Иногда губы девушки трогала легкая задумчивая улыбка. Несколько раз Сергей поймал ее отрешенный взгляд. Прямая, как камышинка, сидела она немного в стороне от костра, и по длинным волосам ее струились дрожащие красноватые всполохи. Сергей ободряюще улыбнулся ей, но она не ответила. Все так же прямо и открыто смотрела ему в глаза с непроницаемым выражением на лице. Он подумал, что она, наверное, и его сейчас не видит...
Наблюдал Сергей и за Женей Мальчишкиным. Этот огромный и сильный парень все больше ему нравился. Явно не глуп, многое повидал в своей беспокойной бродячей жизни, много поездил по стране, не лишен чувства юмора. А все эти скандалы и драки — это от избытка энергии, переполнявшей его.
Мальчишкину двадцать четыре года, он уже успел жениться и развестись. У него двухлетняя дочь. Обо всем этом, ничуть не смущаясь и не выставляя себя в наивыгоднейшем свете, поведал сам Слон. Он не скрывал, что любит жену и во всем виноват сам: мало уделял ей внимания, одно время много пил и гулял, а потом эти ежегодные отлучки на два-три месяца... Другие с молодыми женами на юг едут, а он с экспедицией забирается в такую глушь, где и нога-то человеческая до них не ступала. .. Вот и достукался, потерял жену. Несколько раз просил ее вернуться к нему, но она отказалась наотрез, а с родителями ее он, Женя, в большой дружбе.
На одном месте Слон не мог долго сидеть. Он уже раз пять вставал и уходил. То хворосту принесет, то за картошкой в дом сбегает и в золу закопает. А сейчас встал и, снимая рубашку на ходу, пошел купаться. Немного погодя послышался тяжелый всплеск, уханье и гогот.
Михаил Султанов выковырял прутиком из огня красный уголек и прикурил от него очередную сигарету. Когда Михаил затягивается, его прямой нос сморщивается, из ноздрей еще больше высовываются пучки красноватых волос. Сквозь гладко зачесанные назад волосы просвечивает небольшая плешь. И все равно Султанов еще красив. Реплики его точны, полны доброжелательного юмора. Улыбка открытая, обаятельная.
— Что там нового у нас в редакции? — поинтересовался Сергей.
Михаил выпустил дым, с усмешкой посмотрел на Сергея.
— Завидуем тебе, — сказал он. — Живешь, как на курорте. Вот очерк написал...
— Я не завидую, — пробурчал Сева. — Подумаешь, очерк написал! Я, может быть, скоро повесть напишу.
— Напиши, — сказал Султанов.
— Ты
— Врет он, — повернулся Султанов к Сергею. — Прочитал. И все прочитали, даже твой лучший друг Лобанов.
— Ну и как?
— Отличный очерк. Художественный, поэтичный.
— Надо будет прочитать, — заерзал головой на коленях у Капы Блохин. — Если уж так хвалишь...
— Скоро твоя командировка закончится? — спросил Миша.
— Думал, двух месяцев хватит, а проторчу, наверное, до осени... Хочу здесь и брошюру закончить. В редакции разве будет время?
— Знаешь, как Дадонов рассвирепел, когда вернулся из отпуска? Говорит, лучшего журналиста отправили к черту на кулички, а газету кто будет делать? Хотел забрать тебя в редакцию, да Козодоев отговорил.., Но учти, до осени он не даст тебе тут прохлаждаться.
— Слушай, чем я дольше здесь живу, тем больше убеждаюсь, что сохранение озер, природы — это всенародное дело. Проблема номер один. Люди и представления не имеют, что происходит на озерах, в лесах. Что такое профессия рыбинспектора? Сколько рыбы в озерах и как она живет? Почему ее с каждым годом повсеместно становится меньше? Как вести себя на озере, в лесу? Как в храме или как на конюшне? Я тут встречался с профессиональными рыбаками, местными... И знаешь, что я хочу предложить для газеты: серию очерков! Так сказать, репортаж нашего специального корреспондента с места событий… Как моя идея?
Султанов выпустил струю дыма, помолчал, обдумывая слова Сергея. Однако ответ его был уклончивым:
— Я передам Дадонову.
— А как ты сам считаешь? — настаивал Сергей.— Стоящее дело?
— Если бы это был репортаж с Братской ГЭС! А озера, рыба... Не думаю, чтобы редактор согласился напечатать серию очерков. Один-два еще куда ни шло.
— Миша, я хочу, чтобы все узнали истинное положение дел... Пока я не соприкоснулся с этим на месте, я тоже думал, как и ты: дескать, есть у нас проблемы поважнее! Так вот, поверь, это одна из серьезнейших проблем в нашей стране.
— Уговори редактора, — улыбнулся Миша. — Я хоть завтра поставлю в номер твой первый очерк...
Наташа внимательно слушала их, переводя взгляд с одного на другого, но не произнесла ни слова. Сева и Капа, повернувшись к ним спиной, о чем-то шептались.
Пришел Женя Мальчишкин. Мокрые волосы торчали во все стороны, как пучки соломы на крыше, на выпуклой груди блестели крупные капли, а широкая физиономия сияла.
— Силища! — хрипло забасил он. — Вода теплая, как парное молоко, а на озере тишина... И такое ощущение, что вот-вот какое-нибудь чудище всплывет из глубины — помните «Моби Дика»? — и схватит тебя за ногу...
— Не говори такие страсти на ночь, — поежилась Капа.
— Страсти еще впереди, — сострил Сева и первым громко захохотал.
Наташа, молчавшая до сего времени, стремительно поднялась и, взглянув на Сергея, спросила:
— Где я буду спать?
— Я бы тебя, Наташка, с собой положил, да, боюсь, не заснешь со мной... — ухмыльнулся Слон.
— Плоско и грубо, — спокойно заметила Наташа.— Даже ночное купание не освежило твою голову.
— Ты, наверное, подумала что-нибудь плохое? Я хотел сказать, что храплю сильно… — неуклюже вывернулся Мальчишкин.