Услышать тебя...

Козлов Вильям Федорович

— Нет, я подумал, — ответил сын.

— Озеро не помойка, — заметил отец.

— И так нехорошо, и этак плохо, — с обидой сказал сын.

— Вывод? — улыбнулся Сергей. — Прежде чем что-либо сделать — подумай. Как говорится, семь раз отмерь и один раз...

— Я знаю эту поговорку, — перебил Юра и, отвернув­шись, стал смотреть в воду.

— А ты, брат, обидчивый.

— Почему же ты мне раньше не сказал? — кивнул сын на ведро с окунями.

— Надеялся, сам сообразишь, — сказал Сергей. — Не всегда тебе в жизни все будут подсказывать.

— В Андижане дедушка взял меня на охоту. С нами была спаниелька Муза. Дедушка настрелял тридцать кекликов, а еще пять мы не нашли. Он заставил Музу

искать, а когда она прибежала ни с чем, дедушка огрел ее прикладом. Муза завизжала и куда-то умчалась. Боль­ше мы ее не видели. А когда возвращались домой, дедуш­ка подстрелил еще четыре горлинки, но мы их не стали брать. Они так и остались валяться под деревьями...

— Твой дедушка герой... — сказал Сергей.

— Мы только десять кекликов съели, а двадцать ис­портились, и дедушка зарыл их в саду у арыка. Даже пе­рья не ощипали.

— Я бы очень не хотел, чтобы ты был похож на де­душку,— сказал Сергей.

— А Муза так и не вернулась домой, — вздохнул Юра. — Я с ней очень дружил. Два дня подряд я бегал в горы и звал ее. У Музы были длинные, до самой земли, черные уши и пушистые серебристые ноги. Я спал в саду под пологом, а Муза под моей кроватью. Когда она зе­вала, у нее всегда зубы клацали. Потом дедушка купил сеттера Весту... Скажи, папа, почему дедушкины соба­ки Джим и Веста, когда он приходит с работы, начинают повизгивать и на брюхе ползти к нему? И глаза у них всегда виноватые. .. А Дружок почему-то никого не бо­ится. Подходит ко всем, как равный, и кладет лапу на колени, и смотрит в глаза. Помнишь, когда я ударил его, так он губу оттопырил и зубы показал, а потом до самого вечера не подходил ко мне, а на Весту или Джима крик­нешь — они сразу хвост поджимают и прячутся в конуру.

— А ты сам подумай, почему так происходит?

— Ты совсем непохож на дедушку, — сказал Юра. — Если бы я наловил столько рыбы, он похвалил бы меня, это точно, а ты вот рассердился...

— Наверное, потому, что мы с твоим дедушкой раз­ные люди, и собаки наши непохожи.

— Наверное, — подумав, согласился Юра.

Сергей наконец запустил мотор, и они, обогнув зеле­ный остров, устремились к берегу. Юра сидел на носу и задумчиво смотрел прямо перед собой. Ветер трепал его темно-русые волосы. Шея у мальчика была длинная и тонкая. Лицом он больше на мать похож, а вот фигу­рой— вылитый он, Сергей. Уши по-мальчишески боль­шие и оттопыренные. И типично мальчишеская ямка на шее, и угловатость длинной фигуры, и нежный пушок на щеках, и встопорщенный ветром хохол на голове вызва­ли у Сергея дотоле неизведанные глубокие чувства. Да это же его собственный сын! Даже линиями тела он по­вторяет его, Сергея Волкова! Этого долговязого маль­чишку он когда-то держал за мягкую, как апельсин, го­лову, когда его купали в эмалированной ванне. И вот он здесь, с ним, немного еще чужой, но вместе с тем беско­нечно родной и близкий. Боже мой, почему же он раньше не чувствовал никакой ответственности за своего сына? Конечно, он вспоминал его, но, вспоминая сына, неволь­но вспоминал и его мать, о которой совсем не хотел ду­мать. Но если его мать стала для него чужим человеком, то какое он имел право распространять это и на сына? Своего единственного сына. И только сейчас Сергея за­хлестнул ужас: ведь он мог совсем потерять мальчишку! Навсегда! Этого угловатого, умного, доброго мальчишку, которого воспитывал ненавистный ему, Сергею, человек. Еще не зная, как все обернется и что нужно будет пред­принять, Сергей понял, что с сыном он больше не расста­нется ни за что на свете! Он и сам иногда ловил на себе задумчивый взгляд мальчика, который тоже решал про себя какую-то большую и сложную проблему. Конечно, Сергей мог бы вызвать его на откровенный разговор, но понимал, что это еще преждевременно. Мальчик привы­кает к нему, преодолевая

то неблагоприятное мнение об отце, которое ему внушили в Андижане и в Москве. Пусть он сам, если сможет, преодолеет отчужденность.

Вытаскивая лодку на берег, а затем снимая мотор,— Юра в это время отнес рыбу и удочки к дому, — Сергей окончательно решил для себя, что с сыном он больше не должен расставаться.

После обеда к нему подошел Юра. Одна рука его была спрятана за спину, на лице лукавая улыбка.

— Угадай, что у меня в руке? — спросил он.

— Синица, — сказал Сергей.

Юра высыпал из большого с кнопкой кошелька день­ги на стол. Здесь были и бумажки, и юбилейные рубли, и мелочь.

— Вон сколько накопил! — с гордостью сказал он и взглянул на отца, ожидая похвалы. — Пятьдесят пять рублей восемьдесят копеек. Было шестьдесят, да я в го­роде четыре рубля двадцать копеек на мороженое истра­тил.

— Кто тебе дал эти деньги? — Сергей старался не смотреть на сына.

— Дедушка, — сказал Юра. — Он как выиграет в преферанс, так обязательно даст мне пять рублей, а один раз отвалил двадцать пять. И когда ему больные надают много денег, он со мной делится. А бабушка никогда не дает. Она жадина. Мама тоже за каждую копейку дро­жит, хотя у нее на книжке много-много денег.

— Тебе очень нужны эти деньги?

Юра удивленно посмотрел на него, отвел глаза в сто­рону и задумался. Потом снова взглянул на отца ясными глазами.

— Возьми, если тебе надо, — сказал он и, небрежно запихав мелочь и бумажки в кошелек, протянул отцу.

— Когда тебе понадобятся деньги, скажи мне,— улыбнулся Сергей. Он не ожидал, что сын так легко рас­станется со своими сбережениями. — И еще об одном я тебя попрошу: не копи больше, ладно?

— Разве это плохо? — удивился Юра.

— Если с таких лет тебе будут легко доставаться деньги, то и став взрослым ты будешь искать легких заработков.

— Дедушка сказал, что деньги нужно уметь делать, а это далеко не каждый может. Кто умеет делать деньги, тот всю жизнь счастливо проживет, а кто не умеет — так в бедности и нищете умрет.

— Ты очень был счастлив с этим кошельком?

— Не знаю, — подумав, сказал сын.

— Постарайся, если сможешь, выкинуть из головы всю ту чушь, что говорил тебе дедушка.

— А он мне сказал, чтобы я тебя не слушал, — отпа­рировал Юра.

Сергей засунул кошелек в карман и прислушался; вроде бы на мотоцикле кто-то приехал. Неужели новый рыбинспектор?

— Посмотри, кто там, — попросил он сына. Немного погодя на пороге появился улыбающийся

Игорь. Тот самый черноволосый парень, который лежал с Сергеем в одной палате. Ай да Вологжанин! Сумел-таки заполучить парнишку в свою контору!

— А ну-ка, повернись, сынку! — с улыбкой сказал Сергей. — Да ты совсем не хромаешь!

— Врач говорит, в том месте никогда больше не сло­мается: срослась на совесть!

— Я рад, что ты сюда приехал, — сказал Сергей. — Все-таки знакомый. А хозяйство на тебя оставляю боль­шое.

— Я ведь временно, — ответил Игорь. — Участок большой, и сюда приглашают опытного инспектора. А ме­ня Вологжанин обещал определить на другое озеро, что рядом с рыбзаводом. Младшим рыбинспектором.

— Не сразу Москва строилась, — улыбнулся Сер­гей.

— Я два месяца на рыбзаводе работал, — стал рас­сказывать Игорь. — А инспектором решил стать после того, как про вас в газете прочитал. Ну, про то, как вы поймали четырех браконьеров. И все ваши очерки про­читал. Пришел к Вологжанину, а он смеется, мол, я уже давно тебя жду...

Игорь возмужал, раздался в плечах, на верхней губе чернели незнакомые еще с бритвой юношеские усики. Даже не верилось, что этот высокий подвижной парень еще весной лежал на койке с подвешенной ногой и мед­сестры приносили ему утку...