Усмиритель душ
Шрифт:
Подняв голову, Шэнь Вэй обратился к остальным:
— Владыка Куньлунь восстановил четыре небесных столба, пользуясь своими божественными силами. И пусть я унаследовал от него горы и моря этого мира, моя нечистая суть не позволит мне установить связь с четырьмя святынями.
С этими словами Шэнь Вэй принял свой истинный облик: длинные волосы и аура преисподней, странным образом сплетённая с образом господина, чьи изысканные черты рука мастера высекла прямиком из нефрита.
Взглянув друг на друга, Ван Чжэн и Сан Цзань встали под Столпом Природы. Да Цин взял в зубы золотой колокольчик и улёгся под Кистью Добродетели. Старик Ли вытащил из кармана немного сушёной рыбки и пошёл за ним, взвалив на плечо свою костяную палицу. Линь Цзин вооружился чётками и остановился под Солнечными Часами.
Кубок Шэнь-нуна собирался тоже занять своё место, но его остановил голос Чжао Юньланя:
— Эй, погоди-ка.
— В чём дело? — спросило существо, занимающее тело его отца.
— Мне нужно с тобой поговорить, — заявил Юньлань. — Подсобишь?
— Прошу, владыка, — покорно улыбнулся тот и помог ему спуститься с дерева.
Юньлань прислонился к стволу и взглянул в сторону прохода в преисподнюю. Если не знать, что за ним скрывалось, то можно было и не заметить, что там заперто что-то ужасное… И что до катастрофы осталось всего двенадцать часов. Юньлань достал пачку сигарет, и она оказалась пустой; тогда он бесцеремонно влез в карман к «отцу», вытащил оттуда новую и жадно закурил, щёлкнув зажигалкой.
— Есть у меня к тебе одна просьба, — задумчиво произнёс он через какое-то время.
— Я слушаю, — кивнул кубок Шэнь-нуна.
— У моих родителей есть только один сын, — сказал Юньлань. — Я собирался оказывать им должную поддержку до глубокой старости, а потом — достойно похоронить. Но теперь мне, кажется, не хватит на это времени, а родители не должны хоронить своих детей. Что думаешь?
— Я… — Кубок Шэнь-нуна покачал головой. — Владыка Куньлунь, что вы имеете в виду?
— Не надо притворства, — хмыкнул Юньлань. — Я знаю, что ты прекрасно меня понял.
— Так значит, — медленно хмыкнул кубок Шэнь-нуна, — Палач Душ согласился исполнить свою клятву лишь потому, что ты умрёшь вместе с ним?
— Чушь какая, — Юньлань фыркнул и небрежно выдохнул в воздух колечко дыма. — Ничего подобного. Думаешь, меня так легко убедить?
Кубок Шэнь-нуна опустил голову и негромко произнес:
— Я вас понял. — Юньлань не сводил с него глаз, ожидая продолжения. — Если владыки Куньлуня не будет в живых, я покину тело его отца и продолжу существовать под
— Проживи за меня хорошую жизнь. — Юньлань потрепал его по плечу. — Не отказывай себе в удовольствиях. И не забывай о своих обязанностях. Благодарю тебя.
Договорив, он как следует, глубоко затянулся, а затем затушил недокуренную сигарету и взглядом показал, что этот разговор закончен.
Кубок Шэнь-нуна присоединился к Линь Цзину под Солнечными Часами.
Сам Чжао Юньлань в одиночку встал под Лампой Хранителя и бережно погладил её: высеченные на боку слова в точности повторяли те, что были написаны на задней крышке декрета Хранителя. Что-то внутри отозвалось на это прикосновение: кажется, они с этой лампой действительно были связаны, как плоть неотделима от костей.
Мерцающий внутри огонёк чудесным образом укладывался ровно в ритм биения его сердца, и на мгновение Юньлань почувствовал себя сразу двумя людьми: один из них был настоящим, а другой — прошлым, жившим на этом свете много тысяч лет назад.
Но они были неотличимы друг от друга.
Необъяснимое чувство занялось где-то у Юньланя в груди. Этот мир, непостоянный, как белые облака, готовые обернуться грозовыми, или тутовые поля, что становятся морями лазури, прошёл полный круг: он сам, словно черепаха, состарился на тысячу, на десять тысяч лет — и совсем не изменился.
Шэнь Вэй обернулся к торговцу, что заведовал магазинчиком у корней софоры, и тот медленно присоединился к сотрудникам спецотдела, окружившим восемь триграмм, и поднял морщинистое лицо, чтобы поклониться Шэнь Вэю, как это было принято в древности:
— Этот ничтожный старик постарается оказать бессмертному всю возможную помощь.
Шэнь Вэй кивнул. Подняв руки, он начал один за одним выписывать в воздухе древние символы. Обладающие немаленькой силой, они волнами разносились в воздухе, и небесный перезвон сопровождал каждый резкий росчерк. Шэнь Вэй, сплетя пальцы, накрыл ладонями целую линию этих символов, и они развалились на части и устремились к восьми триграммам, где замерли над головой у каждого из присутствующих.
В одно мгновение все они услышали заклинание, передававшееся с рассвета первобытных времён. Неповторимое, тяжёлое, оно пробудило в сердцах людей резкое, неудержимое желание преклонить колени.
А Шэнь Вэй посмотрел на юг, встретился взглядом с Чжао Юньланем и вдруг улыбнулся — словно цветок, распустившийся на заре весны.
***
В затопившей зал десяти королей чернильной темноте Чжу Хун, не в силах ничего разобрать, передвигалась на ощупь. Единственным источником света была ветвь Древа Добродетели у неё в руках: подарок Шэнь Вэя невидимым щитом надёжно отделял её от бушующего хаоса и рыскающих повсюду призраков. Одна из почек отчётливо налилась зеленью.