Усни, красавица
Шрифт:
– А тебе зачем знать?
Приходил, поняла Лидочка. Этот самый приходил.
– Он приходил? – спросила Лидочка.
– Он часто приходил, я за людьми следить не умею.
Еще как умеешь, подумала Лидочка. В американском романе сыщик тут же вынимает из кармана десять долларов и покупает информацию у консьержки. Здесь же соседка, наша родная, ей дашь доллар, она тут же в милицию.
– И что-нибудь выносил?
– Ничего не выносил! – Тут же она спохватилась и быстро добавила: – Да откуда мне знать, выносил,
Таким образом Роза выдала механику подсматривания. Впрочем, альтернативы у нее и не было. Глазки изобрели не только для тех, кто боится вора, но и для любопытных соседей.
Лидочка поняла, что Осетров, если и вправду посетил Алену вечером, ничего не унес. Шкатулку не спрячешь под пальто и в портфель не положишь.
– Он в семь приходил? – спросила Лидочка настойчиво.
– Нет, он раньше приходил, наверное, в шесть приходил.
– И долго был?
– Нет, недолго был. – Роза смотрела на Лидочку как заколдованная.
– Он был с портфелем?
– С сумкой своей. Как портфель, но мягкая. Небольшая такая сумка.
– Спасибо, Роза, вы мне очень помогли, – сказала Лидочка голосом адвоката Перри Мейсона. Но Роза не знала, что имеет дело с детективом такого класса, ее как бы отпустило, и она сказала горестно:
– И что это я разговорилась?
– А вы и не говорили ничего такого особенного, – успокоила Лидочка Розу.
– Люди же могут подумать, что я за ними подглядываю, – защищалась бывшая дворничиха.
– Люди так не подумают, – заключила Лидочка и побежала вниз по лестнице. Роза осталась стоять на площадке.
Теперь быстрее в издательство – иначе из-за этих уголовных историй она загубит собственную жизнь.
В тот вечер у Лидочки случилась еще одна любопытная встреча – ну прямо из детективного фильма!
Когда она возвращалась к себе часов в семь – уже стемнело, она вдруг испугалась идти по лестнице. Нечто внутри, как короткий звоночек, предупредило ее об опасности.
Но домой все равно надо было возвращаться, а за помощью к коменданту не побежишь – он уже давно ушел домой, а где он живет, никто не знает.
Лидочка пошла сама с собой на компромисс. Она поднялась на лифте на третий этаж, вышла из лифта и некоторое время стояла возле него, затаив дыхание. Она ничего не слышала, хотя ей упорно казалось, что некто стоит возле ее двери этажом ниже и тоже затаил дыхание.
Так продолжалось минут пять.
Затем Лидочка стала спускаться вниз, стараясь сделать это бесшумно.
Она спустилась на пролет и, выглянув из-за шахты лифта, увидела в полутьме своей площадки человеческую фигуру. Фигура сидела на узком подоконнике, сгорбившись и, видно, устав подстерегать Лидочку.
Теперь надо было бежать обратно к лифту, потому что мимо фигуры не пробежишь – она очнется и схватит. Но идти к лифту – значит
Лидочка, пятясь, стала отступать, нащупывая ступеньки каблуками сапог и на третьей или четвертой ступеньке она чуть-чуть ошиблась и ударила каблуком о ступеньку – почти неслышно, но все же.
Фигура распрямилась.
Лидочка ожидала увидеть того восточного парня в джинсовой куртке.
Куртка была джинсовая, похожая, и брюки были похожими, но надеты они были на Лариску с шестого этажа, жертву вчерашнего нападения.
Лариса стояла, напряженно прислушиваясь, и, видно, сама боялась.
Лидочка, чуть успокоившись, спросила:
– Лариса, вы меня ждете?
– Ой, – откликнулась Лариса. – А вы почему сверху идете?
– А я тебя испугалась, – ответила Лидочка, сообразив окончательно, что Лариса не представляет для нее опасности.
– А я к вам, – сказала Лариса, опомнившись. – Мне на минутку.
– Тогда заходи.
– Нет, мне два слова только, я могу и здесь.
– Заходи, заходи, я не хочу с тобой разговаривать на лестнице.
– Это правильно, – согласилась Лариса.
Лидочка открыла дверь и пропустила Ларису внутрь. Она зажгла свет.
В домашних условиях, без макияжа, Лариса казалась не такой эффектной, зато была милой простушкой, и в этом было свое очарование – она казалась похожей на германскую молочницу с какой-то старой открытки, ей к лицу была бы широкая яркая юбка до земли, белый передник, пышные рукава, открывающие руки выше локтей. И, конечно, золотые по плечам локоны. На самом деле локоны были туго стянуты резинкой и лежали на спине. Хорошие волосы, еще не испорченные перекрасками и химией. Но это скоро пройдет.
– Заходи в комнату.
– Не буду. Я тут скажу.
– Как твой друг?
– Алик? Петрик? Он из больницы сегодня сбежит. Уже все готово. Вы не настучите?
– Нет. Не настучу. Ему там угрожает опасность?
– Еще какая. Они на него не случайно наехали, вы ж понимаете?
– Наверное, если такую стрельбу подняли. Хорошо еще, что в тебя не попали.
– Я тогда об этом не думала.
– А ты откуда этого Алика знаешь? – Они стояли в коридоре. Лариса не говорила, ради чего пришла, а Лидочка задавала пустые вопросы.
– А Петрика я давно знаю. Он же наш, пресненский. Из нашей школы. Он раньше кончал. А меня он помнил, я рано расцвела.
– Ты себя высоко ценишь.
– А то кто же оценит? Это я так, шучу, вы не обращайте внимания. Я к вам пришла, потому что Алик просил. Ему-то к вам нельзя, мы не знаем, кто здесь наводит.
Лидочка чуть было не сказала, что уверена в гнусных деяниях коменданта, но осеклась – даже если Лариса решит, что это шутка, у кого-то другого может не оказаться чувства юмора.