Успех программы «Гений»

Прозоров Александр Дмитриевич

– Землетрясение, - предупредил я.
– Скорее бегите на улицу.

Однако вместо того, чтобы спасаться, старушка повернулась к деду и влепила ему звонкую затрещину. Потом решительно подхватила меня под плечи, отволокла в чистую, пахнущую ментолом комнату с большой никелированной кроватью у стены, умело раздела и уложила на постель.

– Спи.

– Так ведь землетрясение, - неуверенно предупредил я.

– Ничего, дом крепкий, выдержит, - утешила старушка.
– А к утру все кончится.

Я понимал,

что она меня просто утешает, что все мы можем погибнуть в любой момент, но устал настолько, что встать уже все равно не мог, а потому просто закрыл глаза, перевернулся на живот и крепко вцепился в кровать.

* * *

Солнце ударило по глазам, заставило сморщиться и разогнало остатки сна.

– Снизить яркость, - приказал я, но ничего не изменилось.
– Снизить яркость!
– повторил я громче, и опять - ничего.

– Снизить яркость!
– едва не крикнул я, открывая глаза и поднимая голову, и остолбенел, увидев прямо над головой маленькое квадратное окошко с белыми вышитыми занавесками.

– Оклемался?
– просунул голову в дверь вчерашний капитан, одетый на этот раз в белую сорочку без воротника.
– Ишь ты, землетрясение! Вставай завтракать, через час выходим.

Пришлось подниматься и напяливать надоевшую за вчерашний день робу.

– Мы выяснили, что вчера с тобой случилось, - лихорадочно зашептал Антон.
– Это алкогольное отравление. Голова не болит?

– Отстань, - устало выругался я, тяжело ворочая сухим и липким языком.

– Жена говорит, это нормальное явление.

– Это, которая гинеколог? А диссертацию по русским деревенским туалетам защитила? Пусть она кому-нибудь другому про алкогольное отравление расскажет.

Для тех, кто не знает: алкогольное отравление - это отравление алкоголем.

В сенях меня перехватила старушка.

– На, милой, попей, легче будет, - протянула она запотевшую стеклянную банку с бурым раствором, в котором откровенно плавали какие-то лохмотья белого, желтого и красного цвета. В нормальном состоянии я ничего подобного и в руки бы не взял, но тут так хотелось смочить горло хоть чем-то прохладненьким, что я махнул рукой, взял банку и поднес к губам. Раствор оказался приятным на вкус, немного пересоленным напитком, в котором явственно ощущался привкус аскорбиновой кислоты.

– Вкусная вещь, - поблагодарил я хозяйку.
– Освежающая. Из чего вы ее возгоняете?

– Да как обычно, - пожала она плечами.
– Немножко морковки, чуток хрена, маленько сахарку. Главное, капусту крепкую срезать, не передерживать.

– Ага, - кивнул я, ничего не поняв.
– Обязательно сделаю.

– Я тебе, мил человек, рецепт черкану, как в город придем.

– Попроси сейчас, - зашептал Антон, - мы попробуем смоделировать в лаборатории.

– А вы тоже в город летите?
– удивился я, сжав для Антона фигу в кармане.

– А как же, - гордо

кивнула старушка, - внучку в учебу провожаем. Ты, мил человек, к столу иди, картошка поспела.

– Сейчас, - пообещал я, - только умоюсь спросонок.

К моему изумлению, единственным транспортным средством, которое должно было переместиться в город, оказалась телега. Грубо срубленная из толстых жердей, щедро заваленная сеном, с деревянными колесами и настоящей пегой лошадью между длинных оглоблей.

Для тех, кто не знает: оглобли изготавливаются тоже из жердей.

– Сергеев и Фарктен - вперед; Толушкин и Чайкин - позади, - коротко скомандовал капитан.

Мальчишки, такие же молоденькие, как и тот, что встретил меня на тропинке, кивнули и разошлись. Капитан внимательно огляделся по сторонам и запрыгнул на телегу, рядом со старушкой.

– Поехали!

Дед причмокнул и встряхнул длинными коричневыми вожжами.

Телега медленно заскрипела вперед.

– Приедем, напомни, чтобы солидолу тебе дал, - сморщился капитан.
– И как тебе все это не надоело?

– А ништо, - отмахнулся дед, - часов через пяток привыкнешь, и замечать перестанешь.

– Да ленится он, паразит, - презрительно фыркнула старушка.
– Который год смазать не может.
– И повернулась к высокой молодой женщине с длинными светло-русыми волосами: - Садись, Сергеешна, ноги не казенные.

– Ничего, Зинаида Никитична, я пока прогуляюсь, - ответила та звонким голосом и оглянулась на Оксану.
– Может, ты сядешь?

Но девочка была всецело занята моим браслетом. Крутила и так, и этак, высунув от напряжения язык, тыкала куда-то ногтем, терла пальцами, смотрела на свет.

– Не споткнись по дороге, - посоветовал я ей.

Оксана недовольно шмыгнула носом, покосилась в мою сторону и снова погрузилась в решение головоломки.

– Ну, загадку ты ей подкинул, мил человек, - покачала головой старушка, - всю ночь не спала! Может, поскажешь, в чем загвоздка?

– Не, - буркнула девочка, - я сама.

– А вы ее отец?
– осторожно спросила женщина.

– Нет, - открестился я, - детей у меня нет, жены тоже нет. Я Пахомов, Семен Сергеевич, начальник цеха предприятия триста семнадцать. Двадцать пятого июля пошел за грибами и заблудился.

– Как же это вы?
– удивилась женщина.

– Не знаю, - пожал я плечами, - как-то само получилось. А вы кто?

– Ой, простите, - спохватилась она.
– Татьяна Сергеевна Залумина. Учитель я в местном колхозе. Вот, везу Оксану в Москву, к академику Абалкину.

– К самому Абалкину?
– на всякий случай выразил я восхищение.
– Это просто прекрасно!

– Да, - кивнула она.
– Я ведь ни разу в Москве не была! А вы?

– А у меня там стоплер фланочный, - не удержавшись, похвастался я. Правда, на глицном базироне.