Успение святой Иоланды

Неизвестен 3 Автор

– Вылезайте в окно, матушка! Вылезайте и прыгайте, я вас подхвачу!

– во весь голос крикнул Лавердьер. Бесполезно. Герцог видел в окно, как несчастная монахиня, будто курица с отрубленной головой, бестолково мечется по келье, а пламя уже готовится лизнуть балдахин. Что до матери Иеронимы, то она, несмотря на все крики и кидаемые в окно камешки, вообще не подавала признаков жизни.

аконец подоспела Гертруда, а следом за ней - Жан, с лестницей на плече. Двумя ударами лестницы Лавердьер высадил окно в келье хозяйки ризницы. Августа взвизгнула и молитвенно сложила руки.

– Держи, Жано!
– герцог

белкой взлетел по лестнице.
– Сюда, матушка, сейчас я вас вытащу! у, смелее! Да ну же, шевелитесь, сто тысяч чертей вам в штаны!!

Упоминание нечистой силы, да еще в таком количестве, сделало свое дело: набожная Августа подняла руку, чтобы перекреститься, и при этом была вынуждена отцепиться от занавески. Воспользовавшись этим, герцог сгреб ее в охапку и в два счета спустил вниз, в обьятия верного слуги. Августа села на корточки возле колонны и принялась причитать и молиться.

е обращая на нее внимания, Лавердьер занялся спасением матушки Иеронимы. Та преспокойно лежала в кровати, свернувшись калачиком, будто все происходившее за стенами кельи ее не касалось.

Сперва герцог подумал, что помощь опоздала. о когда он подхватил старуху на руки, в нос ему ударил запах перегара. Иеронима даже во сне не расставалась с заветной серебряной фляжечкой. Герцог понес монахиню к окну, чертыхаясь не хуже любого рейтарского капитана.

– Принимайте!

– О, монсеньер, что с матушкой?!

– Пьяна, как трактирный музыкант!

Иерониму, так и не проснувшуюся, спустили с лестницы, как спускают полные бочки в погреб. Лавердьер машинально подобрал и сунул в карман полупустую фляжку, выпавшую у нее из рук. "Так.

вроде бы, всё", - герцог, тяжело дыша, прислонился к колонне.

"Точно ли - всё?"

– Жан!

– Да, монсеньер!

– Где я велел тебе быть?

Кучер начал было объяснять, что звонить, по его разумению, больше не имело смысла, и что он...

– Так это ты звонил? А что же отец Эрве? Ладно, черт с ним. Как там?

Оказалось, что, пока Лавердьер вызволял достойных матушек, огонь несмотря на все усилия, полностью охватил чердак, а оттуда перекинулся на крышу церкви и на корпус послушниц, но, насколько Жану известно, все сестры благополучно выбрались на улицу. Коекто слегка обожжен, кое-кто угорел, - ими уже занялась Урсула.

– а крышу церкви?
– взвизгнула Августа.
– Господи, помилуй!

Ризница!!!

– е извольте беспокоиться, матушка: там отец Эрве! Мать Гертруда дала ему ключи.

– А Маргарита? Ты ее не видел?

...Вбежав в алтарь, Маргарита спустилась к гробу с мощами новой святой, стоявшему чуть ли не поперек вратной арки. Склонившись, поцеловала слой воска, скрывавший лицо Иоланды: "Прощай, сестра.

Спи спокойно - я отомстила за тебя". Вернулась в алтарь; путаясь в отмычках, с трудом нашла нужную и вбежала в капеллу. Захлопнула дверь вовремя: в церковь вбежали монахини и послушницы, руководимые Гертрудой и Ефразией, и принялись выносить на улицу все, что могли снять или поднять, и что представляло хоть какую-то ценность, - в том числе и останки несчастных сестер. Впрочем, шуму от этой спасательной операции было гораздо больше, нежели проку.

К счастью, про капеллу все благополучно забыли, - да и ключ от нее остался в келье д'Арнуле. Пламя, прокравшееся через открытую

Маргаритой дверь, теперь лизало пол и стены алтаря, перекрыв доступ в ризницу.

Марго, не в пример причитавшим и бестолково суетившимся сестрам, понимала, что поддаться панике - смерти подобно. Переведя дыхание, она сбросила монашеское платье. Еще в прошлый раз, деля матрас с духовником, молодая женщина заметила, что узкое и вытянутое окно капеллы расположено довольно высоко. о вместе с тем от ее внимания не ускользнуло и то, что деревянная статуя святой Маргариты, фута в полтора высотой, водружена на что-то вроде стола, но не прибита к нему намертво. Марго решительно сгребла статую в охапку и поставила на пол, а подставку подтащила поближе к окну. Потом бесцеремонно стащила с деревянной мученицы богато расшитое жемчугом одеяние и жемчужную корону:

"Если у меня ни гроша не будет - на что же я тебе твою фунтовую свечку куплю?". Рассовала добычу в карманы и за пазуху. Влезла на подставку, втащила за собой святую, ухватив ее за голову: "ичего, сестренка, прорвемся. Я тебя тут не брошу!". Поднялась на ноги, выглянула в окно никого. Держа статую за плечи, изо всех сил ударила ее нижним концом в стекло. Раздался треск, посыпались осколки, в провонявшую затхлостью капеллу ворвались прохладный ночной ветер и едкий запах дыма. Перехватив святую поудобнее, Марго ударила снова. Путь был свободен. Бывшая девка сперва выбросила из окна статую, потом, взобравшись на узенький подоконник, свесила наружу ноги и, уцепившись за уцелевшую верхнюю перекладину рамы, потихоньку сползла вниз, повиснув на руках. Спрыгнула. Штаны порвала, камзол выпачкала, спину ободрала, заноз полные ладони насажала, колени рассадила не хуже, чем тогда, на мосту - приземлилась неудачно. о полдела было сделано. В конюшне она обнаружила, что Корбо оседлан, но выяснять, кому она обязана этим подарком судьбы, времени не было.

Взяв коня под уздцы, Маргарита услышала, как где-то возле церкви грохнул выстрел.

... "Ризница! Что с ризницей?!" - стенала мать Августа, - ох, монсеньер!". "е беспокойтесь, матушка, - отозвался герцог, уже порядком уставший от роли всеобщего ангела-спасителя, на которого отовсюду устремлены молящие взоры.
– Я сейчас схожу туда и посмотрю".

По дороге его нагнала Гертруда с парой фонарей. "Я с вами, монсеньер!" - произнесла голосом не то Берты Руссильонской, не то святой Феклы. Пошли к ризнице, к наружному входу.

Дверь была приоткрыта, возле нее лежали, кое-как сваленные в кучу, облачения отца Клемана и пара серебряных патенов. Внутри кто-то возился. Гертруда, обеспокоенная судьбой монастырской казны, вбежала в ризницу, опередив герцога. И тут же до ушей Лавердьера донесся ее возмущенный вопль: "Отец Эрве!! Так вот как вы спасаете монастырскую казну!! Так вот как вы... Ох!"

Подбежавший герцог рывком распахнул дверь... да так и застыл на пороге, подняв фонарь. В углу, возле самой двери, стояла на коленях Гертруда, будто собиралась помолиться. Под левой грудью у нее торчала рукоять кинжала... его собственного, толедского, который он собирался отдать Маргарите, но не смог найти. Отец Эрве невозмутимо продолжал набивать карманы сутаны монетами из взломанного сундучка, не обращая внимания на Лавердьера. Быстро склонившись над Гертрудой, герцог увидел, что казначея уже покинула дольний мир.