Успешное покорение мира [сборник рассказов]
Шрифт:
Мальчишки вытаращили глаза. Смерив их равнодушным взглядом, блондинка вернулась к своему призванию нежиться в «блатц-уайлдкэте» и презрительно созерцать небо. Мальчишки переглянулись и приросли к месту. Оба уставились на девушку, но, когда поняли, что это выглядит слишком вызывающе, опустили глаза и принялись разглядывать автомобиль.
Через несколько минут, на ходу натягивая желтые перчатки — в тон желтому костюму и шляпе, — в машину сел молодой человек с лицом цвета лососины и примерно такими же волосами. Раздались устрашающие хлопки, а затем под размеренный стук — тра-та-та — спортивного глушителя,
Бэзил и Рипли развернулись и задумчиво побрели назад, в сторону центральной аллеи. Они знали, что Лихач Пакстон — неприятный тип, сумасбродный, избалованный сын местного пивовара; и тем не менее он вызывал у них зависть: улететь в колеснице навстречу закату, навстречу таинственному безмолвию ночи, вместе с этой таинственной малюткой… Видимо, от зависти у них и вырвался оклик, адресованный их ровеснику — долговязому парню, выходившему из тира.
— Здорово. Эл! Приветик, Эл! Постой!
Элвуд Лиминг обернулся и подождал. Среди приличных мальчиков он выделялся беспутством: успел пристраститься к пиву, нахватайся разных выражений от шоферов, дымил как паровоз — даже исхудал. Они радостно бросились к нему, но наткнулись на жесткий прищур бывалого парня.
— Здорово, Рип. Держи пять. Бэзил, старичок, здорово. Держи пять.
— Что поделываешь, Эд? — спросил Рипли.
— Да так, ничего. А вы?
— Мы тоже.
Элвуд Лиминг еще больше сощурился, изображая раздумье, а потом решительно цокнул языком.
— Не снять ли нам крошек, а? — предложил он. — Тут сегодня клевые есть, я уже пригляделся.
Рипли и Бэзил исподволь затаили дыхание. В прошлом году их возмущало, что Элвуд захаживал в кабаре «Звезда», а теперь он приоткрывал им дверь в свою распутную жизнь.
Рипли, которого ко многому обязывала новая ступень зрелости, с видимой охотой поддержал:
— А чего, нормально, я готов.
Он покосился на Бэзила.
— Нормально, я тоже готов, — выдавил тот.
Рипли хохотнул — скорее нервозно, чем издевательски.
— Ты сперва подрасти, Бэзил. — Он перевел взгляд на Элвуда, ища поддержки. — Отдыхай, пока из пеленок не вышел.
— Умолкни! — вспылил Бэзил. — Сам-то давно из пеленок вышел? Неделю назад!
Но он чувствовал, что их разделяет пропасть; ему отводилась роль бесплатного приложения.
Поглядывая направо и налево. Элвуд Лиминг с видом опытного первопроходца двигался немного впереди. Гулявшие парами девушки, поймав на себе его мужской взгляд, то и дело ободряюще улыбались, но он всех забраковал: эти — толстухи, эти — страшилы, эти — буки. Вдруг все трое одновременно узрели впереди двух подружек и сразу прибавили шагу: Элвуд — с подлинной уверенностью, Рипли — с нервно-притворной, а Бэзил — с неожиданным волнением.
Они зашли с фронта. У Бэзила колотилось сердце. Он отвел глаза, услышав голос Элвуда:
— Привет, девчонки! Как дела?
А вдруг они вызовут полицию? Вдруг сейчас из-за угла появится его мать на пару с матерью Рипли?
— Привет, мальчонки!
— Куда направляемся, крошки?
— Никуда.
— Тогда нам по пути.
Они встали в кружок, и Бэзил с облегчением
Первые вечерние фонари затеплились бледным светом; толпа слегка поредела, а над опустевшими аллеями все еще плыли густые запахи попкорна и арахиса, патоки и скворчащих венских колбасок; к ним примешивались не лишенные приятности нотки сена и дух домашней скотины. Сквозь сумерки в кольце огоньков лениво ползло колесо обозрения; над головами громыхали пустыми вагончиками американские горки. Зной унесло ветром, и в воздухе витал бодрящий, волнующий холодок северной осени.
Они шли дальше. Бэзил чувствовал, что для разговора с девушкой требуется найти верный тон, но не мог тягаться с Элвудом Лимингом, который доверительно и настойчиво охмурял свою спутницу, как будто ненароком уловил родство вкусов и душ. Просто чтобы не молчать (Рипли ограничивался редкими взрывами дурацкого гогота), Бэзил изображал интерес к ярмарочным диковинкам и как мог высказывался на их счет.
— Вот там шестиногого теленка показывают. Видела?
— Не-a, не видела.
— А тут парень гоняет на мотоциклете по отвесной стене. Ходила туда?
— Не-a, не ходила.
— Смотри! Воздушный шар надувают. Интересно, в котором часу сегодня фейерверк?
— Решил посмотреть?
— Нет, завтра пойду. А ты?
— Я каждый вечер хожу. У меня тут брат подрабатывает. Как раз фейерверки помогает запускать.
— Круто!
Он задал себе вопрос: как отреагирует ее брат, узнав, что сестренку подцепили чужаки? А потом: не чувствует ли она себя так же глупо, как он сам? Часы, как пить дать, неумолимо тикали, а ведь он обещал быть дома к половине восьмого, иначе на следующий день ему грозил домашний арест. Бэзил догнал Элвуда.
— Слышь, Эл, — окликнул он, — куда мы идем?
Элвуд подмигнул:
— В «Старую мельницу».
— Ага!
Бэзил снова отстал — и увидел, что за время его недолгого отсутствия Рипли с их общей спутницей взялись под руки. Его кольнула ревность; он еще раз, более придирчиво, всмотрелся в эту девушку и обнаружил, что она даже красивее, чем ему показалось на первый взгляд. Бездонные карие глаза как будто проснулись от сверкания огней; как и сама вечерняя прохлада, эти глаза сулили немало волнующих открытий.
Ему тоже захотелось взять ее под руку, но момент был упущен: эти двое уже хохотали — видимо, без причины — в один голос. Вначале она спросила, чему он все время смеется, а он только рассмеялся ей в ответ. Теперь неудержимые взрывы хохота сотрясали обоих.
Бэзил с отвращением покосился на Рипли.
— В жизни не слышал такого идиотского гогота, — неприязненно бросил он.
— Неужели? — загоготал Рипли Бакнер. — Неужели, маленький?
От смеха Рипли согнулся пополам; девушка тоже хихикала. Это словцо, «маленький», обрушилось на Бэзила ушатом холодной воды. От волнения он кое-что забыл — подобно тому, как увечный подчас забывает о своей хромоте, пока не пустится бежать.