Успешный бизнес в 6 «Б»

Матвеева Людмила Григорьевна

Но Курица не уступила, стукнула кулаком по столу:

– Марш в коридор! У вас, шестой «Б», и так сплошная разрядка. А заряжаться знаниями вы не привыкли, хотя почти взрослые подростки. Шестой год в школе, а как в детском садике!

Агата опять громко, протяжно вздохнула и поплелась к двери. На ходу сказала:

– Подлежащее «домок» подчеркнуть одной чертой, сказуемое «стоит» – двумя чертами, дополнение – волнистой. А все вместе – сложносочиненное предложение. – И вышла за дверь.

– Вернись, – громко позвала Курица, – ты правильно

повторила мои слова. – Агата не шла. – Зачем же ты морочила мне голову? То есть вешала лапшу на уши?

Про себя Курица подумала: «Удивительная девочка эта Агата. Знала одно, отвечала чушь». Так и не поняла бедная литераторша, что, пока шло пререкание, Леха все Агате подсказал и про сказуемое, и про подлежащее, и про волнистую черту. Подсказать недолго, если человек умеет все услышать и понять.

– Сядь на место и не безобразничай, – опять позвала Курица, – вернись, слышу, что ты стоишь у двери.

– Я обиделась, – весело отозвалась оттуда Агата, – несправедливо ругали, – но все же вошла, села за парту, достала свою длиннозубую расческу и провела по волосам.

– Другое время выбери для своих причесываний, у нас урок, – отчеканила Курица. Важно, чтобы последнее слово было за учителем, так сказано в науке педагогике.

– Успокаивает, – хмыкнула Агата.

– Нервничает человек, – вступилась Оля и опять поморгала. Это получилось у нее красиво, как всегда, – у них с Лехой начинается свой собственный мелкий бизнес.

Курица перестала цепляться и глянула на Леху и Агату с уважением. Многие хотели бы свой бизнес, но получается далеко не у каждого.

В тот день бывшие обиженные собрались в своей комнатке за спортивной раздевалкой. Они сидят за маленьким столом, а в углу шестиклассницы. Им по-прежнему разрешается слушать женские истории, набираться ума-разума. Правда, сегодня самая умная обиженная по прозвищу Сильная сказала задумчиво:

– Наслушаются девочки наших рассказов, запомнят и вовсе не захотят в будущем обзаводиться семьей. Слишком много бед и обид.

– Захотят, природа возьмет свое, – возразила кассирша по прозвищу Кассирша, – все стремятся в свой срок вить гнездо. А уж дальше как получится.

– Замечательно получится, – вдруг смело объявила Агата из девчачьего угла, – я же выйду замуж только по любви. А если он меня любит, то никогда не обидит. И дети не будут врать. И муж не будет деньги прятать и называть это противным словом «заначка». – Агата разошлась вовсю. Девчонки согласно кивали, у них у всех похожие мечты.

– Ты, Агаточка, умная девочка, – задумчиво сказала Сиреневая, – а мы, по-твоему, все тут глупые и замуж выходили без любви?

– Да уж! По расчету! – Кассирша захохотала. – Он на мусоровозке работает, а я кассиршей. Сплошные миллионеры. Такой он богатый и знатный и водку в рот не берет, окаянную.

Грустно смеялась Кассирша, и многие бывшие обиженные смотрели невесело.

– Кассирша, а вы его любили? – спросила Надя-Сфинкс.

– Еще

как! Влюбилась в такого, каким был. Он пил, а я думала: со мной не будет, я же его буду любить, он оценит. Жди! Он пьянь, а сын у нас вон какой, да и сын ему не авторитет. Нет уж, любовь одно, а человек – другое.

– Любит он вас, Кассирша? – Агата спросила серьезно. В тот день им дали право голоса, они не дурачились. – И вы его любите?

– Провались он, любить его, – Кассирша вышла из себя, – вчера опять нажрался, орет, дерется, морда страшная. Запах на всю квартиру помоечный! И в душ не идет, повалился на диван в чем был. Ненавижу!

Сиреневая улыбалась:

– Любит она своего мусорного, вот и негодует. А я вам про своего любимого супруга давно не рассказывала, если хотите, послушайте.

– Обожаю твои истории, – Сильная уселась поудобнее.

– В твоих, Сиреневая, рассказах нет злости, – Синеглазка заранее улыбалась.

– А юмор есть всегда, – редакторша всегда все замечает, хотя юмор Сиреневой заметили все, – даже иногда чрезмерный юмор, – не утерпела редакторша, отредактировала рассказы Сиреневой, – муж изменяет, все теряет, а жена иронизирует над этим. Неестественно, – и губы поджала в ниточку.

– Нисколько не чрезмерно, – Сильная не любит, когда редактируют того, кто сам понимает лучше, чем редакторша, – в самый раз. Юмор помогает жить. Расскажи, Сиреневая.

– С удовольствием. И не страдай, редакторша, не зря мы прозвали тебя Умницей. Просто ты свою грусть показываешь, а я свою прячу. Грусть все равно присутствует, а как же? Это произошло совсем недавно. Приходит мой прекрасный муж с работы, а от него пахнет корицей, как в кондитерской. Я молчу – лишние вопросы, лишние сложности. Он сел ужинать и заявляет:

– Очень все вкусно, Сиреневая, но у меня сегодня нет аппетита, – и отодвинул тарелку.

– Здоров ли ты, мой милый, – я нежно говорю, – на аппетит никогда не жаловался.

Понял, что я о чем-то догадалась. Запах кондитерской не спрячешь. И говорит:

– Мы с коллегой зашли в кафе, надо было кое-что обсудить. Съели по два пирожка, такие вкусные, домашние, теплые. Уютно. Передничек розовый с оборочкой...

– У коллеги? – спрашиваю, удержаться же трудно, я не железная.

– Да, у коллеги, – мой рассеянный отвечает, а потом спохватился: – А как же ты догадалась? Я тебе про кафе говорил, а не про ее дом.

– Догадаться не так уж трудно, – я отвечаю и отворачиваюсь к плите, чтобы он не увидел моего перекошенного ревностью лица. Щебечу беспечно: – Неглупая женщина, мой дорогой, всегда обо всем знает, даже о том, о чем не хочет.

Смутился:

– Врать не хочу, не люблю, вот и проговорился. Рассеянность моя виновата.

– А я твои похождения знать не хочу, возьми себя в руки и не проговаривайся.

Тут его заело, чуть не поругались. Он ко всему еще и упрямый. Раз я знать не хочу, он уперся рогом и продолжает рассказывать про эту в передничке: