Успеть, чтобы выжить (Солдаты удачи - 3)

Таманцев Андрей

Крымов вполне был бы похож на работника какого-нибудь музея, вышедшего на пенсию, этакого пятидесятилетнего садовода-любителя, добродушного и начитанного, если бы не его взгляд - жесткий, даже безжалостный взгляд человека, всегда точно знающего, что он делает, и никогда не совершающего ошибок. Он словно давал понять, что весь антураж, который его окружает дорогие машины, шикарные костюмы, - все это просто дань удобству, не более того, что он не производит, находясь в этом антураже, "крутого", респектабельного впечатления

именно потому, что в данный момент и в данном месте он сам считает это излишним. К чему дешевые эффекты? Расчетливость и жестокость приносят ему больше.

– Что вы от меня хотите?
– морщась от боли, спросил Крупица.

– Пришел в себя? Ну, вот и хорошо. Так что ты там говорил о своей должности?

– Я сделал все как надо. Это вы облажались с Пастухом. Сами виноваты, что он смог вернуться...

– Это у вас, Володя, он Пастух, а у нас - Ковбой. Улавливаешь разницу? Смотрел, наверное, "Великолепную семерку"? Но ведь ты мне ничего не сказал о великолепной семерке вашего Пастуха.

– А при чем здесь это?!
– Крупица был искренне удивлен.

– Я очень сильно сомневаюсь, что он не дал знать своим людям о себе, и я ни за что не поверю, что он не воспользуется помощью своих людей сейчас. А где мне их искать, Володя? Я по твоей милости теряю больше суток!

– Но ведь я отдал ему пакет! Теперь он...

– Я хочу иметь надежную страховку, - перебил его Крымов.
– Так что постарайся вспомнить все, что ты о них знаешь. Постарайся очень хорошо вспомнить. Теперь тебе только на свою память нужно надеяться. А то, что вспомнишь, записывай вот сюда, договорились?

Андрей Сергеевич достал маленький блокнот, ручку и все это передал Крупице. Тот несколько секунд молчал, а потом раскрыл блокнот.

– Я знаю только имена, прозвища, которыми они пользуются, и последнее место службы, а адреса...

– Пиши, Володя, пиши.

И Володя нехотя вывел в столбик: Сергей Пастухов (Пастух), Иван Перегудов (Док), Семен Злотников (Артист), Олег Мухин (Муха), Дмитрий Хохлов (Боцман), а потом подробный адрес Пастуха, его дом в селе Затопино под Зарайском. Немного подумав, он приписал московские координаты Артиста и закончил их знаком вопроса - мол, могу ошибиться.

– Это все, что я знаю, - сказал он и отдал книжку.

– Кто они?
– спросил Крымов.
– Вместе служили?

Крупица кивнул и нехотя рассказал о спецназе, об армейской разведке в Чечне, о работе на Управление и тех операциях, в которых команда Пастуха успела принять участие. Когда же он закончил свой краткий обзор и обернулся, то успел краем глаза заметить, как тень опасливых сомнений и одновременно недовольства легла на лицо Андрея Сергеевича. Это было удивительно редкое выражение на его лице.

– И ты молчал?
– тихо спросил он.

– А вы не спрашивали.

Секунда - и лицо Крымова приняло прежнее уверенное выражение, а голос спокойствие.

– Ну

вот, - сказал он, - видишь, как просто. Теперь тебе осталось только отдать мне кассету, и ты свободен.

– Кассету?
– Крупица резко повернулся назад.

– Володя, не делай из меня идиота. Ты что, не забрал у своего подчиненного документ?

– Но Пастухов не является моим подчиненным.

– Меня это не интересует. Я тебя предупреждал.

– Он не отдал ее мне...

На лице Крымова появилось выражение крайнего изумления, и он наклонился к самому уху Крупицы:

– Тебе сколько лет? Десять? Пять? Что ты мне за херовину тут рассказываешь?! Что значит "не отдал"?

– Вы когда-нибудь избавите меня от своего присутствия?
– устало вздохнул Крупица, у него начала болеть голова, и он отдал бы все, чтобы сию секунду оказаться во Внуково.

– Ну хорошо, - вдруг спокойно сказал Крымов.
– Не хочешь со мной разговаривать, не надо. Ты прав. Пора тебя избавить от моего присутствия навсегда. Ты заслужил.

С этими словами Крымов кивнул, и Алексей, который до этого стоял не шевелясь, как памятник, вдруг вскинул из-за спины руку с пистолетом, и в то же мгновение оглушительно грохнули два выстрела. Голову Владимира Крупицы продырявили пули его собственного оружия, забрызгав кожаный салон "БМВ".

Вздохнув, Крымов пересел в свой "мерседес", и его кортеж плавно тронулся с места.

– Ну вот, - сказал он, взглянув на часы, - у нас в запасе есть часа три. Можем не спешить.

– Что решили, Андрей Сергеевич?
– спросил Алексей.

– Этот Ковбой-Пастух, - задумчиво произнес Крымов, - серьезней, чем я ожидал. Если он останется в живых к завтрашнему дню, нам потребуется его надежно вывести из игры. Хотя бы на время.

– А вы уверены, что он согласится?

– А мы подыщем аргумент поубедительнее.

– Какой?

– У него есть жена, Алексей, и мы как раз к ней в гости сейчас и отправимся. Так что он обязательно согласится. Не сомневайся.

– Жена? Ну и что?

Крымов позволил себе улыбнуться:

– Подрастешь - поймешь... Передай-ка лучше координаты вперед. Крымов достал записную книжку, раскрыл на записях Крупицы и ткнул пальцем в адрес Сергея Пастухова.
– Ребята поймут, где это?

– Село Затопино под Зарайском... Поймут. Это, кажется, по Рязанке.

И Алексей связался с джипом.

4

Константин Дмитриевич Голубков сидел у камина переделкинской дачи, арендуемой Управлением, и докуривал сигарету, глядя на огонь. Внезапно сеттер Мартин, лежавший до этого спокойно у ног хозяина, поднял голову, вскочил в напряженном внимании. В то же мгновение с улицы из-за высокого забора послышался гул мотора, который вскоре стих. Хлопнула дверца, и полминуты спустя, раздался стук в калитку. Пес поднялся и побежал на улицу. За ним вышел и его хозяин.