Успеть до коллапса
Шрифт:
— Да нормально с ним всё будет, — он попытался успокоить остальных, но его голос звучал настолько неубедительно, что он и сам себе бы не поверил. — Даже если погибнет, то восстановится в коконе.
— Его забрала нойра! — резко ответила Вильтаро. — Такого не происходило даже на “Семиглазке”!
— Если этого не было записано в дневниках Джеврона, это не значит…
— Шэд! — перебила его девушка. На её лице блестели слёзы. — Ты что, не понимаешь? Если нойра его поглотит, он не вернётся! Не восстановится.
Он замолчал. Не потому, что сожалел. Ему стало жалко Вильтаро. Да и остальная
“Что не так с этим парнем? И что не так со мной?” — думал он. — “Может, я просто зол на Ханкаса, а всё зло срываю на Але?”
Эта мысль поразила его правдивостью. Неужели вся его неприязнь — лишь обида на Вертоградаря, который пообещал ему вернуться и не сдержал своё слово?
“Нет уж! Это в высшей степени недостойное поведения для дэани. И уж тем более — для ллоре. Парень вышел из лаборатории, кроме которой не знал ничего. Его держал взаперти доктор-немец. Конечно, его эмоции будут подавлены. А я вместо того, чтобы помочь ему, только сделал всё хуже! Вот ведь дранг!”
Подумав так, Шэд осторожно подошёл к капсуле. Но едва он хотел прикоснуться к стеклу, как огненный вихрь задрожал, а затем скрылся где-то вверху. В пустой капсуле перед общим взглядом появился обнажённый Фрост, его бесчувственное тело с шумом плюхнулось на пол, от белой кожи поднимался дым, но нигде не было ни ожога, даже волосы остались такими, как и были. Команда смотрела на него, застыв на месте, и лишь когда защитное стекло поднялось вверх, Кайлас молнией метнулся к нему и поднял на руки.
— Он стал легче, — тихо сказал Кайлас.
Едва он отошёл, как стекло вернулось на место. Капитан, не оборачиваясь, быстро и легко взлетел по лестнице и исчез в рубке.
— Вы это видите?! — изумлённо сказал Диего, указав на капсулу, которая теперь была герметично закрыта.
Команда обступила стеклянный цилиндр, в котором ярко горели две звезды.
***
Система Аол. Граница Итры и Раудана.
Весь остаток пути к братьям Шо Алекс Фрост провёл без сознания в медостеке. Кайлас смог стабилизировать его состояние, но, как он сам сказал, ещё бы пара минут задержки, и тело Фроста можно было бы отправлять в самый дальний отсек на сжигание, а затем ждать его перерождения в коконе. После зарядки и восстановления двух нойр, такой расход энергии уже не был критичным, и всё же…
“И всё же, почему мне на душе так паршиво?”
Шэд несколько раз навещал Алекса, когда ходил проведывать амуров. Все крепко спали. Команда тоже преимущественно отдыхала, давая возможность спокойно подумать в тишине.
Шэду не давали покоя слова Диего об их последнем разговоре с Фростом. Почему Алексу стало настолько холодно, что он выпил целую бутылку испанского бренди? И как он смог найти нойру?
“Неужели тебе было настолько холодно? Или так тебя позвала нойра?” — размышлял Шэд, сидя на соседней от Алекса койке. — “Одно я знаю точно — корабль не пустит в своё сердце
Оды, насколько же он, ллоре дэани, оказался недальновидным! Да после такого позора, он недостоин ходить по Пране и быть вхожим в храм Пруди Прозорливого.
“А как бы на меня посмотрела Сия? Зачем я вообще нужен этой команде?”
Подобными самоистязаниями Шэд занимался каждый раз, когда заглядывал в медотсек. Состояние Фроста было стабильным, но слабым. Скулы на бледном лице выделялись чётче, между бровей залегла глубокая складка, которая не разглаживалась даже с расслабленными мышцами, под глазами прорисовывались тёмные мешки, а в волосах ни блеска.
“Ты конечно же не Ханкас, хотя его лица я ни разу не видел. Он всё время ходил в длинном белом плаще, и когда он обуздывал молнии, подолы этого плаща кружились, как круглокрые ртхасы на Мурруми. Чем-то кстати похоже на амуров. Но главный атрибут Вертоградаря — его зеркальная маска. Она может отразить любой луч, изначально Вертоградари использовали её только во время прогулок по Рощам, но после гибели Майтеры, перестали её снимать. Поэтому лица Ханкаса я не видел. Но скажу честно, что вы приблизительно одного роста. В плечах он будет пошире, да и волосы у него — ярко-алые. Честно, я очень хотел, чтобы ты оказался им”.
Да, теперь Шэд понимал, что злился на Алекса из-за неоправданного ожидания. Появление… нет, даже новость об Алексе, когда они его знали как “объект Один-один-четыре”, всколыхнула в нём воспоминания о Ханкасе, а потом он чуть ли не с детским предвкушением ждал чего-то особенного от этой миссии. Он снова ощутил те чувства, которые испытывал у себя дома, на Пране, когда Сия говорила ему, что сегодня к ним в гости придёт Вертоградарь. И он приходил. Всегда по Перекрёсткам. И делился рассказами о новых мирах с юным ллоре.
Шэд никогда не испытывал привязанности ни к одному участнику команды, кроме Кайласа и, может, немного Вильтаро. С первого дня пребывания на борту “Хамелеона” он выстроил вокруг себя стену, не желая ни к кому привязываться. После того, как он покинул братьев Шо на борту “Хамелеона”, он снова вспомнил боль от потери своего народа и решил закрыться от всех. Люди рано или поздно умирают, даже шардонская команда, а у этой шансы на успех весьма малы.
“Мне было вполне комфортно в моём крохотном мире, но ты меня достал. И выбесил”.
Шэд медитировал над левитационной площадкой, установленной по центру комнаты. Его взор был направлен в широкое окно, за которым простирался космос. Дэани знал, что их путь к Шо подходит к концу, оставались последние часы.
“Может, Ханкас действительно погиб? А моё чутьё не более, чем старые грёзы, от которых пора избавиться? Сия, ну почему ты мне ничего не сказала про это событие? Почему ты ушла к Грэммам, не послав мне и слова? Как теперь я могу что-то знать наверняка, ведь именно ты общалась с Древними и Одами! Ты предвидела Коллапс и пыталась донести эту весть до всех. Но венеды не хотели тебя слушать, и вот теперь ты беспробудно спишь в тайнике Модьйоса, окружённая преданными и такими же спящими вассалами. А остальные дэани исчезли бесследно. Я же… я ничего не могу без своего народа. И без Ханкаса”.