Успеть до полуночи

Стаут Рекс

– Сущая мелочь, – сказал Вулф со вздохом. – Меня нанимает компания «Липперт, Бафф и Асса»? Верно?

Хансен повернулся к Баффу:

– Оливер?

– Да, – сказал Бафф, – верно.

– У меня высокие ставки. Размер гонорара определяю я?

– Да.

– Какая разница, черт побери! – высокомерно воскликнул Асса.

– Где сейчас мистер Липперт? – спросил Вулф.

– Мистера Липперта нет. Он умер десять лет назад.

– Следовательно, мистер Липперт не имеет отношения к вашему конкурсу… Вы сказали, мистер Хансен, что просите меня выяснить, кто из пяти финалистов взял бумажник Далманна. Не возьмусь. Это слишком сложная задача. Что, если никто из них?

– Ради бога! – Хансен вытаращил глаза. – Кто же еще?

– Не

знаю. Судя по вашему рассказу, на первый взгляд и в самом деле кажется в высшей степени вероятным, что это сделал кто-нибудь из них, но я не могу заранее ограничивать себя таким тесным кругом. О том, что за листок бумаги лежит в бумажнике Далманна, знали еще по меньшей мере трое: мистер Хири, мистер О’Гарро и мистер Асса.

Асса лишь крякнул от нетерпения.

О’Гарро сказал:

– Вы совершенно правы. К тому же в «Черчилле» я позвонил из телефона-автомата Баффу и Хансену и рассказал об этом. Хансен ответил, что тут ничего не поделать. Бафф хотел, чтобы я встретился с Далманном и убедил его уничтожить этот листок, но в конце концов мы пришли к выводу, что не стоит этого делать.

– Хорошо, – заключил Хансен, – в любом случае это мелочи. Сформулируем задачу так: вы беретесь узнать, кто взял бумажник и листок с ответами. Так устроит?

– Устроит, – согласился Вулф. – Насколько я понимаю, поиск убийцы в мою задачу не входит.

– Не входит. Это само собой. Поиск убийцы – дело полиции, и тут двух мнений быть не может. Полиции ничего не известно о бумажнике и о листке с ответами в бумажнике, как и о том, что накануне Далманн достал их в присутствии всех. Никто из нас, включая мистера Хири, не намерен об этом сообщать. Разумеется, когда полиция начнет допрашивать финалистов… возможно, уже начала… Нельзя исключить, что кто-нибудь об этом скажет, хотя, на мой взгляд, сомнительно… Что ты сказал, Пэт?

– Сказал, что, судя по вчерашней встрече, все пятеро не дураки. Нет, не дураки, а тут на кону полмиллиона долларов, не считая других призов. Не думаю, чтобы кто-нибудь сболтнул про листок. Как по-твоему, Верн?

– Я тоже так думаю, – согласился Асса, – разве что эта чертова курица Фрейзи. Бог знает, что она может ляпнуть.

– Но, – вставил Хансен, – даже если кто-нибудь и скажет, а полиция спросит, по какой причине мы об этом не рассказали, наш ответ будет таким: не придали значения, поскольку все знали, что Далманн пошутил. По меньшей мере мы знали, и нам казалось, что все это поняли. Если даже нам не поверят, мы будем категорически отрицать предположение, будто Далманн действительно принес в бумажнике листок с ответами и – как естественный результат – был убит кем-то, кто решил им завладеть. Полицейские, конечно, должны быть дотошными, и они часто бывают дотошными, но вряд ли обратят внимание на подобную мелочь. – Он еще больше наклонился вперед в красном кожаном кресле, и я подумал, что он вот-вот свалится на пол. – Вы, вероятно, не можете оценить в полной мере, в каком отчаянном положении мы оказались. Этот конкурс – самая крупная рекламная кампания века. Призовой фонд в миллион долларов, два миллиона участников, вся страна в ожидании имен победителей. Мы, разумеется, подумали о том, чтобы отозвать последнее задание и предложить новое, однако это рискованно. Это означало бы, что мы подозреваем, будто один из них знает ответы и, следовательно, является убийцей Далманна, а также что Далманн действительно принес в отель листок с ответами. Кроме того, кто-нибудь из них или даже все они могут отказаться менять задание, над которым успели честно поработать, и выйдет ужасный скандал. Если ЛБА изменит задание без их согласия, они могут выдвинуть против нас иск и выиграют дело. – Он вынул из кармана лист бумаги и развернул его. – Здесь список крайних сроков. Копия есть у каждого:

Сьюзен Тешер, Нью-Йорк, до полудня 19 апреля.

Кэрол Уилок, Ричмонд, Виргиния, до полуночи 19 апреля.

Филип Янгер,

Чикаго, Иллинойс, до полуночи 19 апреля.

Хэролд Роллинз, Берлингтон, Айова, до полуночи 19 апреля.

Гертруда Фрейзи, Лос-Анджелес, Калифорния, до полуночи 20 апреля.

Хансен снова сунул листок в карман и с облегчением откинулся на спинку кресла.

– Срок, как я уже говорил, будет отмечен на почтовом штемпеле. У мисс Фрейзи, которой добираться до дома дольше, чем всем, срок на день больше. Поскольку их всех задержали в Нью-Йорке, мы, возможно, продлим его и для остальных, если не будет возражений со стороны мисс Тешер, которая живет здесь. Что, если она сейчас продолжает работать и отправит ответы раньше других, не дожидаясь крайнего срока? Что тогда?

– Тогда плохо ваше дело, – фыркнул Вулф.

– Именно. Выход остается один: выяснить, кто взял листок с ответами, сегодня или завтра – как удастся, но в любом случае до истечения крайнего срока, до полуночи двадцатого апреля. Другого способа нет. С этой бумагой в руках мы будем вправе им сказать: «Один из вас, – тут мы назовем имя, – украл ответы. Потому придется сменить задание. Согласны вы или нет, дело ваше, но мы выдадим вам новые пять загадок, назначим новый срок и определим победителя в соответствии с новыми результатами». В таком случае у них не будет выбора. Верно?

– Не будет, – согласился Вулф. – Но тогда тот, кто взял ответы, выйдет из числа финалистов. Его арестуют по подозрению в убийстве.

– Это нас не касается.

– Верно. Однако и ваша хитрость выйдет наружу. Полиция будет знать, что вы солгали, когда сказали им, будто Далманн в тот вечер пошутил, показав сложенный листок.

– Ничего не поделаешь. Так или иначе, полиция получит убийцу.

– Тоже верно. Однако, – не унимался Вулф, – вы серьезно рискуете, рассчитывая, что за неделю я успею найти вора и доказательства. Могу не успеть. Если же не успею, тогда дела у вас будут не просто плохи, тогда будет катастрофа. До полуночи двадцатого апреля? У меня есть только вот это, – он постучал себе по лбу, – мистер Гудвин и несколько человек, которым я доверяю. Тогда как в распоряжении полиции тысячи сотрудников, связь и широчайшие возможности. Я обязан предложить вам еще раз обдумать создавшееся положение и рассказать все полиции так же, как рассказали мне.

– Мы все обдумали. Если мы там расскажем, катастрофа случится уже завтра. К вечеру станет известно, что ответы украдены, разразится скандал национального масштаба, репутация ЛБА будет уничтожена раз и навсегда.

Вулф стоял на своем:

– Я должен быть уверен в том, что вы все учли. Даже если я найду виновника раньше назначенного срока, правда все равно выйдет наружу.

– Да, но тогда мы будем знать имя вора и завершим конкурс на условиях, которые устроят всех заинтересованных лиц. Это в корне иная ситуация. Все лишь восхитятся тем, как ЛБА быстро, ловко, блестяще справилась с кризисом.

– Только не полиция.

– Пусть. Но мир рекламы и бизнеса, пресса и простые американцы будут восхищаться.

– Возможно, вы правы. – Вулф повернул голову к Баффу. – Мне хотелось бы еще раз убедиться, что вы все согласны с решением обмануть полицию. Согласны ли вы, мистер Бафф?

Тот сидел багровый, на лбу выступил пот.

– Согласен, – сказал он. – Вынужден.

– Мистер О’Гарро?

– Да. Мы все обсудили, прежде чем ехать к вам.

– Мистер Асса?

– Да. Вы зря теряете время!

– Нет. Если бы вы поручили мне просто поймать убийцу, но ведь нет. Тут слишком много неясного, а мне необходимы детали. – Вулф приподнял ладонь. – Например, важно точно знать, нашел ли тот, кто забрал бумажник, там листок с ответами. Что, если нет? Что, если Далманн просто их дразнил и вор остался ни с чем? В таком случае это усложнило бы мою работу и потребовались бы совершенно другие действия.

– Не беспокойтесь, – ответил О’Гарро. – Листок с ответами. Я был там и видел их. Верн?