Успеть к полуночи
Шрифт:
Опытный юрист никогда не допустит, чтобы его случайно подслушали, он давал мне понять, что у него полиция.
– Алло?
– сказал он.
– Ах, месье, je suis desole, mais 1'arpenteur.. (Мне очень жаль, но землемер... (фр)) - Мне было абсолютно все равно, что сделал и чего не сделал землемер: надо было бросать трубку и уносить ноги.
Но тогда инспектор станет вдвойне подозрительным. Мне следовало что-то ответить, и я решил обратить это себе на пользу.
– Я свернул на "крысиную тропу", на равнину.
– Я быстро говорил по-английски, надеясь, что если
– Думаю, вам стоит послать телеграмму на яхту от имени нашего друга. Это поможет сбить всех с толку.
Он еще раз извинился - мол, землемер и вправду лентяй, но что поделаешь: сейчас самое подходящее время для покупки дома.
– Постараюсь позвонить сегодня вечером, когда буду знать, где мы остановимся на ночь, - сказал я.
– Ваш телефон прослушивается? Если да, то скажите, что цена на дом подскочила.
Но Мерлен заверил меня, что цена остается прежней - в конце концов его репутация всем известна.
Я усмехнулся.
– Спасибо, Анри. Раз уж вы занялись торговлей недвижимостью, присмотрите мне маленький домик в деревне, где никто не слышал о полиции и бизнесменах международного класса, О'кей?
Он обещал, что в любое время готов уделить мне все свое внимание. Мы попрощались, и я, вспотев, вышел из будки.
Идя к машине, я не мог отделаться от мысли, что совершил ошибку. Если телефон прослушивается или полиция по каким-то причинам решит установить, откуда был звонок, то я завалил все дело. На таких дорогах я не смогу быстро выбраться из зоны, контролируемой полицией. С другой стороны, чтобы каждый раз выяснять, откуда Мерлену звонили, им бы понадобился целый отдел, так что единственная опасность заключалась в том, что наш разговор могли подслушать. А уж если Анри уверен, что все в порядке, то так оно и есть.
Взвесив все "за" и "против", я все же зашел в кафе, где заказал двойной "марк", и, пока мне наливали, купил две пачки "Житана". На выпивку у меня ушла минута и еще полминуты на то, чтобы узнать, сколько отсюда ехать до Лиможа, хотя мы ехали в прямо противоположном направлении.
Когда я вернулся, Харви с любопытством посмотрел на меня. Я бросил сигареты на переднее сиденье.
– Если у вас кончились сигареты, одна пачка ваша.
– Я завел мотор и медленно выехал с площади.
– Что у нас на ленч?
– Хлеб, сыр, паштет, сардины и вишневый пирог, - сказала мисс Джармен.
– Еще я купила бутылку красного вина, а если хотите, есть и перье.
– Мне перье - я за рулем.
– И мне тоже, - подхватил Харви.
– Я стреляю.
– Он усмехнулся.
– Я даже не пропустил по-быстрому стопочку в кафе, как некоторые.
– Кто, я?
– спросил я, придав своему лицу удивленное выражение.
Он безрадостно улыбнулся. Впрочем, не исключено, что он всегда так улыбался.
– Вы. Черт возьми, я же не против. Просто я знаю, как мало времени для этого нужно.
Глава 9
Мы поели в дороге - мисс Джармен раздавала бутерброды с сыром и паштетом. Попытавшись открыть сардины, она пролила на себя масло и, тихонько выругавшись, выбросила всю банку в окно, а затем
– Мне очень жаль, но сардины у нас кончились. Маганхард издал свой металлический смешок. Доев кусок вишневого пирога, я закурил сигарету и почувствовал прилив сил. Даже если полиция постарается утыкать кордонами весь район, это еще не означает, что они меня поймают. Мы уже почти достигли Оверни, а когда я на знакомых дорогах... что ж, однажды гестапо пыталось поймать меня в этих местах с помощью кордонов...
Я прекрасно отдавал себе отчет, что это состояние вызвано не столько ленчем или хорошим знанием местных дорог, сколько выпивкой, и понимал, что оно продлится самое большее еще часа два. Но за это время я мог проехать изрядное расстояние.
Тем временем местность за окном начинала все больше напоминать пейзажи из средневековых рыцарских романов: высокие травянистые холмы, корявые деревца, покрытые шишковатыми наростами, разбросанные там и сям валуны и скалы, облепленные толстым мхом и похожие на зеленые бархатные диваны в гостиной какой-нибудь престарелой дамы. Окрестности производили впечатление декорации для оперы, постановщик которой пытается сделать так, чтобы на пение обращали как можно меньше внимания.
Все это мне очень не нравилось: я бы предпочел передвигаться по открытой местности, где приближающегося человека можно заметить на расстоянии ружейного выстрела.
– Где мы остановимся на ночь?
– спросил Харви.
– У моих друзей.
– Из Сопротивления? Я кивнул.
– А вы уверены, что они еще здесь? И все еще ваши друзья?
– Кто-нибудь обязательно найдется. У нас есть выбор: в этих краях я знаю многих. Когда-то здесь проходила "крысиная тропа" - по ней вывозили беглых заключенных, доставляли оружие и так далее.
Вскоре мы проехали через Ла-Куртин, армейский городок, сам по себе очень похожий на казарму: такой же открытый, пустой и чисто выметенный; на каждом углу по часовому. Затем мы нырнули в долину Дордони.
– Мистер Кейн, - сказал Маганхард и замолчал.
– Я слушаю, - подождав, отозвался я.
– Мистер Кейн, когда мы говорили... насчет полицейских, вы сказали, что могли бы "не затрагивать вопросы морали". Почему вы не стали возражать?
Мы с Харви переглянулись. За несколько часов старый стервятник не произнес ни слова - неужели обдумывал наш разговор?
– Не думал, что это вас так заинтересует, - тщательно подбирая слова, ответил я.
– Почему бы и нет?
– Возможно, я сделал слишком поспешный вывод, исходя из сложившихся обстоятельств - если учесть, что по всей Франции за вами охотятся отборные силы полиции и преступников. Но мне показалось, что вас это не особенно заинтересовало.
Я пожал плечами, надеясь, что он смотрит на меня.
– А если отбросить излишний сарказм, - спокойно заметил он, - тo все-таки почему?
Вытянув шею, я посмотрел на него в зеркало заднего обзора. Как ни странно, на лице Маганхарда было совершенно не свойственное ему выражение, похожее на улыбку - скорее напоминавшую кривую царапину на сверкающих боевых доспехах, но тем не менее улыбку.