Успеть. Поэма о живых душах
Шрифт:
— Виталя! Виталя, ты как? — кричал Галатин в самое ухо Виталию, потом подул ему в лицо, хлопнул по щеке, еще раз хлопнул, сильнее. Голова Виталия бесчувственно болталась, руки висели.
Открылась дверца, всунулся разъяренный водитель встречной машины, мужчина лет пятидесяти, большой, краснолицый, как из бани, в распахнутой куртке на меху, заорал:
— Вы чего, оху… — и тут же все увидел, понял. — Что с ним?
— Не знаю.
— Нашатырь пробовал?
— Нет.
— Дай аптечку!
Галатин заоглядывался, ища аптечку,
— Сейчас! — водитель выскочил, убежал, тут же вернулся с пузырьком. Отвинтил пробку, подсунул к носу Виталия. Тот замычал, но не очнулся. Водитель щупал пульс ему на запястье, на шее.
— Живой, но, по ходу, в больницу его надо. До города близко, городок маленький, но больничка должна быть. Давай его перетащим на твое место, а ты за руль.
— Не умею. Не вожу машину.
— Вот, е… Отъехать же надо, перегородили все! Помогай!
Водитель с помощью Галатина передвинул Виталия на пассажирское место, где Галатину пришлось потесниться, сел за руль и, умело маневрируя, поставил машину на обочину.
Подошли еще несколько человек, задержанные этими маневрами, интересующиеся.
— У меня напарник в прошлом году вот так вот за рулем умер. Не приходя в сознание, — сказал кто-то.
— Как зовут? — спросил водитель Галатина.
— Виталий.
— Вот что, Виталий…
— Его Виталий зовут. Я Василий.
— А я Олег. Вот что, Василий, делаем так: садишься за руль, я беру на буксир, доползем понемногу. Сумеешь? Я бы его сам на своей отвез, но больного перетаскивать — как бы хуже не было. Попробуем?
— Попробуем.
— Смотри внимательно на габариты, как буду тормозить, сразу тоже бей по тормозам.
Олег убежал к своей машине, развернул ее, подъехал задом, подцепил грузовик Виталия тросом.
— Готов? — крикнул Галатину.
— Готов.
— Рули аккуратно, дорога скользкая!
— Ладно!
Ехали со скоростью чуть больше пешеходной, и вот уже показался город. Снег меж тем валил все гуще и гуще. Галатин справлялся неплохо, что было нетрудно: Олег вел машину ровно, ни разу не тормозил, а когда остановился, Галатин был готов и тоже нажал на тормоз. Олег спрашивал у кого-то дорогу до больницы. Проехали улицей, свернули в переулок, впереди показалось двухэтажное здание из красного кирпича. Судя по резным карнизам — старое. Олег побежал к больнице и вернулся с двумя женщинами, накинувшими на халаты серые ватники. Одна из них, открыв дверцу, стоя на подножке, осмотрела Виталия, приоткрыла ему веки, пощупала пульс.
— Аритмией всегда страдал? — спросила Галатина.
— Не знаю.
— На руках отнесете? У нас каталки все заняты или сломаны.
— Отнесем! — ответил за Галатина Олег.
Вместе с Олегом Галатин осторожно вытащил Виталия, взяли за руки и за ноги, понесли. Женщины шли рядом.
Перед входом та женщина, что осматривала Виталия, сказала:
— Что же вы без масок-то?
—
— Как хотите, а нам выговор будет. Люсь, принеси маски.
Люся, вторая женщина, помоложе, побежала за масками. Вернулась и, поскольку руки мужчин были заняты, сама кое-как нацепила на них маски.
— А на него? — указала старшая на Виталия.
— Зачем? Все равно больной! — сказала Люся.
— Смотря чем!
— Девушки, руки отнимаются! — взмолился Олег.
— Несите, чего уж делать.
Галатин и Олег внесли Виталия в больницу, в длинный коридор, по стенам которого стояли койки с больными. На одну из них положили Виталия. Койка была с деревянными спинками и пружинной металлической сеткой.
— Он что, так и будет тут лежать? — спросил Олег.
— Сейчас одиночный люкс ему освободим и устроим! — ответила старшая. — Давай, Люсь, неси, что найдешь, постелем. А вы все, спасибо, до свидания, — обратилась она к Галатину и Олегу.
— Вот она, наша медицина! — махнул рукой Олег и пошел к выходу. Пошел за ним и Галатин.
— Эй, стойте! — спохватилась женщина. — А документы?
— Сейчас принесу, — сказал Галатин.
Во дворе он поблагодарил Олега, сердечно с ним распрощался.
— Не знаю, что бы без вас делал.
— Другой бы помог. Дорога, Василий, такое дело, — все равны. А как же ты с машиной теперь? И как умудрился до такого возраста ездить не научиться?
— Так вышло.
Олег уехал, Галатин взял из бардачка папку с документами, прихватил и телефон Виталия, отнес в больницу. Осведомился, нельзя ли Виталия переместить в палату.
— Занято все. Да и лучше тут, чем с ковидными. Мало, что у него сердце, еще вирус ему прицепить? — спросила врачиха. — Чтобы наверняка добить?
Пришла Люся с ватным матрасом, классическим, полосатым, простеганным и скрепленным квадратиками, каждый из которых был своего цвета и фактуры — наверное, не раз чинили и меняли. Поверх матраса в ее руках была подушка и груда белья. Галатин взялся помогать женщинам ворочать Виталия, подпихивая под него матрас, простыню, подушки. Стащили с больного куртку, накрыли одеялом в белом пододеяльнике с желтыми пятнами там и сям и с дыркой-ромбом посередке; по краям ромба когда-то была кружевная кайма, но она давно свернулась и скукожилась, лишь в одном месте надорванный и отставший от края клочок напоминал о бывшем узоре.
— Вы кто ему? — спросила старшая врачиха.
— Попутчик. Вместе в Москву ехали. Я тут буду. То есть — в машине. Подожду, как и что. Вы сказали — аритмия? Это опасно?
— Все опасно. Идите, отдыхайте, если что, сообщим.
— Хорошо. Вы уж полечите его, как следует. У него семья. Даже две, — неожиданно сказал Галатин, хихикнув, тут же себя мысленно упрекнув: зачем сболтнул, кто тянул тебя за язык, какое дело врачихе до двух семей Виталия? И что это за хихиканье, что за льстивый тон такой?