Успокой моё сердце
Шрифт:
– Так сильно хочешь, чтобы я остался?
– Я… - теряюсь, прикусив губу. Внимательный взгляд никак не помогает делу, - конечно, это ведь…
– А почему молчишь об этом? – его голос разом преображается, пока пальцы разжимаются, являя мне на обозрение смятый клочок бумаги. Терпеливо дожидаясь ответа, он молчит. Но глаза ни на миг не отпускают. Доступно разъясняют, что просто так это все не кончится.
– Что это?.. – осторожно забираю из его рук бумагу, разворачивая её. Мелкий почерк и адрес внизу… послание Марлены! Господи, я о нем
– Белла? – вежливо напоминает о себе Каллен, пробежавшись пальцами по моей спине. По-прежнему ждет.
– Откуда она?
Такой поворот событий ему явно не нравится.
– Это не имеет значение, - Эдвард недоуменно и нахмурено смотрит на меня, - только не говори, что собиралась ехать туда.
– Нет…
– Нет - не собиралась или нет – не скажешь? – не унимается он.
– Не собиралась, - знакомый тугой комок заполоняет горло, а глаза начинают пощипывать. Все сначала, черт подери!
Громкой и болезненной пощечиной воспоминания о ночи без лекарств увлекают меня в свою бездну. Словно бы до сих пор там, в освещенной луной комнате, стою возле постели Эдварда, глядя на исказившееся от боли лицо. Словно бы только теперь подношу Флинну полотенце и вижу шрамы, пугающие до чертиков. И всю картинку прекрасно дополняют строчки из недлинной записки домоправительницы: «мне жаль», «терять нечего», «так будет лучше».
– Прости меня, - придушенно всхлипнув, заглядываю прямо ему в глаза, - я не думала… я не хотела…
– Эй, - Каллен хмурится, малахиты тут же теряют все проблески злобы, наполняясь лишь тревогой – Белла, не нужно плакать.
Верно. Не нужно. Но слезы просто так не остановить.
Сжав губы, обоими руками обнимаю его за шею. Приникаю к жесткой белой рубашке, с прискорбием замечая, что почти весь аромат Эдвард, убаюкивающий меня ночью, скрылся под маской дорогого парфюма.
Подлокотник вновь сменяется его коленями. И вновь по воле самого мужчины.
– Ты видела её? – с сомнением спрашивает он, убирая прядку волос мне за ухо.
– Да.
– Забыла рассказать?
– Да… - на выдохе шепчу я, - извини.
– Ты могла просто сказать мне это, и все, - мягко уверяет Каллен. Несколько пальцев проходится по моей левой щеке, стирая соленую влагу. Как ночью.
– Я никуда не собиралась ехать, - повторяю, проглатывая слезы. – Без тебя я… Джером не…
– Я понял. Все. Не плачь, - пальцы двигаются активнее и быстрее. Полностью осушают кожу за несколько секунд.
Судорожно вздохнув, провожу ещё пару минут в прежней позе, успокаиваясь. Объятья Каллена играют в этом отнюдь не последнюю роль. Нужно поработать над самоконтролем. Мне кажется или я начинаю терять его куда чаще позволенного?
– И все же, когда ты уезжаешь? – вопрос сам просится наружу. Сам и произносится – ещё одно подтверждение недавней теории.
– В девять, - шершавая поверхность белоснежных повязок гладит мои плечи, - улетаю.
Подтвердилось… Черт! Этот
– Надолго?
– Белла, - Эдвард посмеивается, отстраняя меня чуть назад. Смотрит как на глупого, ничего не понимающего, но при том родного ребенка. – Я лечу не один.
– Джаспер тоже?..
– Джером, - он перебивает меня, не дав досказать. А натыкаясь на изумление, с самодовольством продолжает, - и ты, конечно.
Плохое настроение пропадает само собой.
– Ты решил поехать… - как утверждение бормочу я, широко улыбаясь, - куда Флинн сказал?
Ему не нужно кивать для подтверждения. Не нужно ничего говорить. Оно очевидно.
– Эдвард, это замечательная идея! – восклицаю, чмокая его в щеку. Внутри мгновенно растекается тепло и успокоение. Настолько приятные ощущения, что ничего, кроме как улыбаться дальше, мне не хочется.
Мужчина, кажется, тоже весьма доволен и моей реакцией, и поцелуем. Малахиты поблескивают тем самым северным сиянием, чаруя своей глубиной, завлекая внутрь и не отпуская обратно… от восторга.
– По-моему, самое время погреться на солнышке, не считаешь? – шутливо задает свой вопрос бархатный баритон.
И вот, теперь мы здесь. Теперь внутри черного «Мерседеса» под управлением главы охраны, летящего сквозь череду разноцветных машин по мокрой от дождя и темной от туч автотрассе. Ни на секунду не отвлекаясь от дороги, Джаспер будто и вовсе нас не замечает. Наверное, так даже лучше.
Джером, сидя сбоку от Эдварда, с упоением и внимательностью к мелочам художника рассматривает проносящийся за стеклами пейзаж. Сжав папину руку, он, время от времени, оглядывается на меня, посылая нежную улыбку. Он весь в предвкушение. Ему интересно, ново и необычно то, что происходит. Мне тоже…
Оборачиваясь туда же, куда и мальчик, разглядываю стволы сосен, серый асфальт, темное небо… и не боюсь. В отличие от прошлой нашей поездки с Хейлом к Эдварду в небоскреб, эта наполнена безмятежностью и радостью от грядущего отдыха. Четыре дня! Целых четыре дня, которые можно провести вдали от всего, что пугает и волнует! Четыре дня там, где нам никто не сможет помешать. Четыре дня вместе. Без опасностей.
Имеет ли в таком случае в принципе значение, куда мы летим, куда едем? Я согласна жить в форксовском лесу, в палатке под столетним дубом, только бы подальше от всех неприятелей. И чтобы Каллены были со мной, в целости и сохранности.
Светлые мысли настолько пленительны, а уверенность в обязательном свершение запланированного будущего так очевидна, что позволяю себе расслабиться. Устраиваюсь на плече Эдварда, тихонько вздыхая. Черная материя его пальто мягкая. Как и сам мужчина в последнее время.
Чувствую, как он поворачивает голову в мою сторону и даже догадываюсь о том небольшом удивлении, которое испытывает, глядя на меня, но позы не меняю. Продолжаю смотреть в окно вместе с Джеромом, будто ничего не происходит.