Устами Буниных. Том 1. 1881-1920
Шрифт:
17/30 декабря.
[…] Была на приеме у Билимовича. […] Он актер. Стоял на вытяжку, ни один мускул лица не дрогнул во время приема. Два господина что-то говорили ему. Я следила из другой комнаты через стеклянную дверь. Меня принял стоя. Я пробыла у него минуты две. Он прочел письмо Яна и сказал, что будет в 3 часа у Кондакова. Вопрос шел о том, отправлена ли бумага французам, относительно проезда на пароходе и относительно ассигновки на командировку. Мне показалось, что дело безнадежно.
Была в пропаганде. Денег не дают. […] В 3 часа я была у Кондакова. Билимович сказал, что не знает о судьбе поданой
В приемной Брянского я прождала с полчаса. […] Наконец, я была принята. […] Бумага уже послана французам, но прямо в Константинополь к де-Франси. Относительно ассигновок нет никакой надежды. Будто бы нет ни романовских, ни думских. Я думаю, что они просто не хотят посылать ни Кондакова, ни Яна, ибо они с ними не единомышленники, — все они из «Единой Руси», а «Южное Слово» только терпят. Им и Россию хочется превратить в «Единую Русь», а не в Великую Россию. Вот, в чем трагедия.
18/31 декабря.
[…] Говорят, в Клеве было 10000 офицеров, батареи и орудия стояли на горе. Можно было всех уложить. Но почти все офицеры бежали и защищали город всего несколько безумцев. […]
В Киеве люди, в страхе и трепете, молились о том, чтобы был туман, чтобы не замерз Днепр. Масса народу шла пешком с детьми, с котомкой за плечами. Острый со снегом ветер дул в лицо, и многие падали. На станции приходили голодные люди и не находили даже куска хлеба. Кидались в деревни, моля о хлебе, о ночлеге, но мужики захлопывали двери со словами: «Вы буржуи!» (Была З. П. Тулуп, которая все это рассказала.) […]
Ян был у английского консула, который принял его очень любезно. Виза на Батум будет нам дана. Обещал помочь с выездом. […]
20 дек./2 янв.
Весь вечер и полночи мы провели у де-Рибаса. Праздновали его день рождения, ему минуло 63 года. Все последнее время он жил в большой тревоге: старшая дочь с семьей бежала из Киева. Наконец, добрались до Одессы после 19 дней пути, испытав 3 крушения и обстрелы. Им пришлось идти 10 верст пешком и они бросили чемоданы, оставив только мешки за плечами. А в Киеве ими брошена квартира. Хорошо еще, что вся семья вместе — у них 2 мальчика подростка, очень милых. Сын де-Рибаса тоже неожиданно приехал из Кременчуга. Таким образом, у них был тройной праздник — все в сборе. В этом доме легко дышится, любовная атмосфера, все относятся друг к другу с большой нежностью. Все одарены от природы. […]
Александр Михайлович рассказывал, что несмотря на то, что он был в сильнейшей тревоге за детей, он все же решил праздновать этот день, и вдруг такая радость, он никогда не преклонял колени перед Творцом с таким чувством, как сегодня. […]
Ян говорил, что он любит Александра Михайловича за то, что он человек уходящего мира, в котором было так много прекрасного, благородного и настоящего. А грядущий мир ужасен и никогда не примирится он с ним. И что в настоящую минуту, накануне эмиграции, он чувствует минувшую жизнь так остро, что трудно передать. И речь Александра Михайловича, полубуддийская, полунеаполитанская, ему очень близка. […]
22 дек./4 янв.
Был у нас Ам. П. [Шполянский] за паспортами — может быть, и устроится проезд. […]
25 декабря.
Вчера отбыли в Болгарию Нилус, Федоров, Тухолка,
Ян последнее время очень страдает. Ночью просыпается, с шести утра не спит. Он раздавлен событиями последнего месяца, не может понять, как все могло так быстро развалиться, где ключ ко всему. Оскорблен он и отношением властей к себе. Им с Ник. П. [Кондаковым] отказано в командировке, и всего нужно было для этого 50000 руб. […] Кроме того, их хотели втиснуть на «Витязь», без мест, и очень недовольны, что они отказались, […]
Возвращены наши паспорта из французского консульства с визой во Францию. Я снова твердо держусь за парижскую ориентацию. Может быть, это легкомысленно, но внутренний голос мне говорит, что нужно ехать именно туда. Балканы пугают меня больше. Будет теснота, бестолочь, претензии, а это хуже голода и холода. Да и болезней не оберешься. […]
Взяты Мариуполь, Пятихатка и Знаменка. Появляются все новые и новые банды. […]
Деба просил […] передать, что он вывезет Кондакова и нас на французском транспорте, но не в Варну, а в Константинополь.
27 дек./9 янв.
[…] Спор о причинах поражения добровольческой армии. Ш[полянский] и Куликовский уверяли и доказывали, что все произошло из-за аграрного вопроса. Ян возражал и указывал […], что причины поражения гораздо более сложные. […] Добровольцев везде бранят, особенно евреи, даже те, кто настроен против большевиков. Рассказывали, что вчера в тюрьму ворвались 60 офицеров и избили политических, а также и смотрителя тюрьмы, который вмешался. […] Неужели это правда? Говорят, Драгомиров из Киева вывез несколько вагонов сахара, вместо раненых. Неужели и это правда? Говорят, что спекулируют и берут взятки почти все. Что же это такое? Неужели все разложилось сверху до низу?
Была у Деба, никакой пароход не отходит, заявил он мне любезно. Извинилась за беспокойство и вышла. Это, конечно, отказ. Встретила Полонского, с которым догнала Шполянского. Аминад Петрович сказал, что еще надежда не утеряна и что завтра он будет у нас. Он опять отговаривал ехать на Балканы, — туда отправляется Лопухов и сотрудники «Единой Руси». […]
Наблюдается два настроения: очень спокойная уверенность, что ничего не будет, это, главным образом, среди чисто русских, которые не будут в состоянии уехать; а другое, почти паническое, при чем отъезжающие боятся большевиков, а остающиеся, евреи — погромов. Говорят, что на улицах офицеры при виде еврея говорят — вот хорошо было бы их всех уничтожить.
Короче: хуже положения не бывало.
А некоторые, как весной, только и мечтают о поляках, немцах. […]
29 дек. /11 янв.
[…] По слухам, Киев был продан. Власти бежали раньше всех. […] В Киеве объявлены вне закона все судейские, все журналисты, все писатели и даже актеры. Говорят, что расстрелено несколько человек за спекуляцию. Последний слух: Врангель и Деникин арестовали Лукомского и Романовского.
Ян был у Туган[-Барановский]. Слышал, что и Шиллинг и Чернявский бесчестные люди, оба подкуплены. Советовали Яну не верить никому. Уговаривали ехать в Польшу. Предлагали достать польские паспорта. Они едут через Галац в Варшаву. […]