Устье
Шрифт:
«враг может принять любой вид, но не вынесет верную прямоту твоего клинка». Встал и вытащил из ножен меч.
…Человеческие образы слетели с радостных людей, словно жёлтые листья при порыве ветра. Они атаковали Финна: многорукие тени, копьеносные карлики на ходулях, мёртвые деревья, раскинувшие объятия сухих ветвей, на которых болтались повешенные. Финн сражался с ними, и рубил их, и сам получал раны, и вот упал последний враг, все они полегли вокруг: разрубленными ветвями, тенями, таявшими как мартовские сугробы. Девичий смех послышался вдали – но, может, это только послышалось Финну. Лес снова стал обычным – Финн стоял на чёрной поляне, которую затягивала свежая весенняя трава. На ней он увидел отцовский топор и сломанный рог и понял, что тут завершился его поход, и долго
– Интересная история, – задумчиво сказал Форсетти. – Но Паола совсем задремала. Похоже, ей снится лес. Вокруг тёмных волос Паолы кружились, то пропадая, то появляясь вновь, жёлтые осенние листья.
Брат Панкрат бережно поднял девушку на руки, и они с Форсетти вошли в дом.
Из заметок Хёда
Дерево поднимается всё выше. Прикасается кроной к небу. И вдруг «переворачивается» (момент смерти). Теперь его былая крона – это корни, а земные корни – становятся кроной. Дерево укоренено в небе, метёт по земле невидимыми листопадами, шумит нездешним ветром.
Глава IX,
которая в основном посвящена железнодорожному сообщению
Когда поезд отошёл, он долго ещё продолжал стоять на краю перрона и смотрел вверх, туда, где за электрическими проводами, столбами и водокачками открывалось высокое небо. Оно было таким же, как всегда. Он видел тот же его сверкающий, прозрачный свод в незабываемые дни Голгофы и в далёкие времена крестовых походов. Он был убеждён, что он существовал всегда, и ему казалось, что он помнит тогдашнее небо – совершенно такое же, как теперь.
Утром группа встречалась на платформе вокзала Хёгландской Ветви. Бранимир и другие военные ещё затемно ушли на Большое лётное поле, где некогда работал Ньёрд, – получить дополнительное снаряжение. Форсетти тоже вышел раньше – ему захотелось пройтись по знакомым местам. Он шёл в сумерках по дороге, мимо него проехал автобус с жёлтыми светящимися стеклами («Из Яблоневых сел», – подумал Форсетти), а за ним – патрульная автострады на чёрном мотоцикле. «Прямо как Фрейя» – Форсетти посмотрел ей вслед. Девушка почувствовала его взгляд, обернулась, помахала рукой. Вскоре Форсетти вышел на перрон станции – он пришёл первым, больше никого не было видно. Сел на скамейку и закурил трубку. Вскоре появились военные во главе с Бранимиром, они были в гражданской одежде с большими сумками, Молли – в джинсовой куртке и бандане. Чуть позже пришёл брат Панкрат, в кожанке, с гитарой за спиной. За ним Паола в тёмных очках, с розовым рюкзаком. Они напоминали компанию, которая отправляется на пикник.
– Приветствую, командир! – Бранимир пожал руку Форсетти. – Лит и Фьялар прибудут на поезде через десять минут.
– Отлично.
Военные переговаривались между собой, Молли чему-то весело рассмеялась. Брат Панкрат отвечал на вопросы Паолы, заинтересованной вчерашним рассказом. Форсетти покуривал, сидя на скамейке.
Вскоре раздался гудок и показался поезд: паровоз с двумя вагонами.
«Хельгу бы понравился», – подумал Форсетти.
Солнце поднялось выше, лучи слепили глаза, он прикрыл их, сдвинулся в тень.
И увидел Хельга.
Хельг сидел рядом с ним – на скамейке перед зданием станции. На нём были высокие ботинки, потёртые, рыжие, с трещинами, длинный зелёный плащ с оранжевыми пуговицами. Он вытянул ноги вперёд, и они были на солнце, а сам он сидел в тени, откинув голову назад, прислонившись к стене. Хельг допил кофе и поставил крышку термоса на скамейку. Сложил и убрал в карман газету. – Привет, Форсетти. – Привет, Хельг… Как ты сюда попал?..
– Если бы ты был железнодорожником, Форсетти, ты бы знал, что
Хельг встал. Форсетти увидел, как сквозь пейзаж Хёгландской Ветви проступает какой-то другой. Там рядом с вокзалом стояли два дерева – ветер шелестел листвой, и казалось, они вспыхивали яркими осенними красками – а за ними начиналась пустыня, до самого горизонта, где виднелись горы.
– Ты поможешь нам, Хельг?..
– Я бы мог тебе пообещать. Но это было бы не совсем честно, правда? Ведь я – ну в значительной степени – сейчас создан твоим воображением. Ты представил меня. Как я сижу на этом вокзале, пью кофе, читаю газету. И наши мысли встретились. Ведь я тоже представил тебя. Вообразил, что может быть. Это пока только образы, лёгкие облака, которые несёт ветер. Но и они могут стать грозовой тучей, по краям которой трепещут молнии!..
– Ты, как обычно, говоришь загадками, Хельг… В любом случае, рад тебя видеть.
– Взаимно.
Поезд подошёл к станции, возле которой росли два дерева. Хельг вошёл в него, и поезд отъехал от платформы, набрал скорость. Форсетти смотрел вслед, и ему показалось, что это уже не поезд, нет – высокий худой Хельг идёт через пустыню, по занесённым песком рельсам, туда, где вдалеке видны горы.
– Форсетти! – Брат Панкрат потрепал его по плечу. – Ты что, задремал?.. Нам пора!
Они были на перроне вдвоём. В окне вагона Форсетти увидел Фьялара. Тот заметил его и приветственно звякнул о стекло бокалом виски, в котором таяли кубики льда.
Группа ехала на поезде весь день. В первом вагоне разместились Бранимир и другие военные, во втором – Форсетти и все остальные. В каждом вагоне были купе и большие залы, обставленные как гостиные. В начале пути все как следует перезнакомились – во время тренировок на Хёгландской Ветви было не до этого. Форсетти шутил и рассказывал о своих приключениях, брат Панкрат исполнял разные, иногда довольно вольные, песни егерей, Аскольд и Ивар было решили сыграть в мяч, но попали им в окно и сбили только что початую бутылку Форсетти, которую, по счастью, подхватил брат Панкрат. Фьялар сидел в купе, однако к вечеру вышел в зал, весьма нетрезвый, и показал несколько фокусов. Ему похлопали, после чего карлик снова скрылся в купе – он ехал один. Постепенно менялся ландшафт: появлялись деревья, которых не было на Хёгландской Ветви, в воздухе парили разноцветные птицы, около часа они ехали по мосту над большой рекой, по которой скользили катера, лодки и парусные яхты. Громко прогудела баржа, в окнах дальнего города зажглись огни. Форсетти прошёл в купе, в котором они ехали с братом Панкратом. От стены к стене проплывали огни фонарей, сливаясь, перемешиваясь с белыми и красными мокрыми цветами: где-то рядом были Ближние Сны, там расцветали розы, шёл редкий дождь.
Утром динамик сообщил: «Поезд приближается к съезду на Ветви Нижней Кроны». Заиграла мелодичная музыка.
Бранимир, сидевший напротив Форсетти в зале, поморщился:
– У нас с Нильсом разные музыкальные вкусы. Я бы поставил что-то бодрое, металлическое и жизнеутверждающее!
Форсетти кивнул. Он смотрел в окно. За ним мелькали цветные коробки заводов – они въехали в промышленный район Верхних Ветвей Нижней Кроны. Потом был город – слишком большой, высокий и шумный, как показалось Форсетти. Улицу перебежала собака. За высоким домом показалась площадь, на ней стояли люди с транспарантами и разноцветными флагами, – их медленно разворачивал и сворачивал ветер. Они показались Форсетти чужими – будто и не флаги, а разноцветные лоскуты, пришитые к бледному небу. Брат Панкрат посмотрел в ту же сторону.