Устное народное творчество пациентов (сборник)

Нестерова Наталья Владимировна

– Еще больнее. Как нос, например, – отвечала Инна и торопливо собирала вещи. – Не пробовал нос прищемить?

– Что я, дурак? И у Ксюши живот болит. А живот дверью не при… при… ну, как ты говорила.

Инна слегка корила себя за острую, нечаянную и негаданную, любовь к Ксюше. Ведь есть родной сын, а ты готова раствориться в чужом ребенке.

Но тут же успокаивала себя: ее любовь к Ване нисколько не уменьшилась, а женщинам свойственно привязываться к несчастным детенышам. Добавим: женщинам, обладающим поистине добрым сердцем. Правда, многие из них реализуют свою душевность с помощью кошечек, бездомных собачек – объектов, ответственность за которые несравнима с ответственностью за маленького человека. Женская сублимация.

* * *

Речи не могло идти о том, чтобы выписавшуюся из больницы Ксюшу отдать в детский сад. Девочка находилась на строгой диете, кормить ее требовалось дробно, часто. Мясные кнели на пару, каши на разведенном молоке, овощи (без нитратов) запеченные… Питание было основным условием выздоровления, окончательный этап которого, по словам Игната Владимировича, должен был наступить, когда Ксюша войдет в период гормональной подростковой перестройки, лет в двенадцать. Следовательно, еще семь лет диеты с постепенным подключением нормальных (и вкусных!) продуктов.

Борис, конечно, заговорил о том, чтобы нанять Ксюше гувернантку, никаких денег не жалко. Но при этом смотрел на Инну и Анну Петровну с явным трепетом, потому что доверить Ксюшу мог только им. Инна усмехалась: хорошая мина при плохой игре. Или наоборот? Анна Петровна махала руками: разве мы отдадим Ксюшу какой-то гувернантке?

Инна поставила единственное, но жесткое условие: Борис должен являться не позже семи вечера. У Ксюши строгий режим и минимум два часа в будний день девочка должна общаться с отцом, привыкать к нему. Кроме того, Борис пусть в лепешку расшибется, но выходные посвящает дочери.

Хотя бы один из выходных, смилостивилась Инна, субботу или воскресенье.

– А если у меня запарка, швах и светопреставление на работе? – почесал макушку Борис.

– Нет такой работы, которая сравнится со здоровьем ребенка, физическим и психическим, – отрезала Инна. – Кроме того, если ты не способен организовать свой труд в отведенные для него, труда, часы, то приходится сомневаться в твоих деловых способностях. Конечно, можешь по-прежнему дневать и ночевать на работе, нанять штат нянюшек, гувернанток, хоть академиков от педагогики привлекай. Только не рассчитывай на мою с мамой помощь в этом случае.

– Никакие академики с вами не сравнятся, – пробормотал Борис.

Анна Петровна, оценив по-своему, с дальним прицелом, условие дочери, поддержала Инну:

– И правда, Боречка, ты все-таки отец.

– Ага, спасибо, что напомнили. – И, взяв «под козырек», отсалютовал: – Слушаюсь, товарищи генералы!

Теперь по вечерам Борис забирал из квартиры соседей дочь и Шустрика. Получилось и спрессовать рабочий день, и бизнес не рухнул, и выходные освободились. Само собой сложилось, что Бориса ждали к ужину, без него не садились за стол. На кухне стало тесновато: трое взрослых, двое детей, зато вечерние трапезы проходили весело. Первое время по выходным Борис возил детей в зоопарк, считая его самым увлекательным местом в городе. Через месяц Ваня и Ксюша взбунтовались: не хотим больше волков и зайцев. Пришлось разнообразить досуг посещением театра, кино, детских парков с аттракционами.

Проведя с детьми шесть – восемь часов, Борис выматывался до изнеможения. Инна, успев потрудиться над учебниками, милостиво его отпускала:

– Ладно, свободен. Можешь отправляться на свидание.

– Какое свидание? На работу сгоняю, а?